богиня Ангиция

      Слегка постучав, в кабинет начальника облздравотдела вошел энергичный моложавый мужчина, и вместе с ним из его приемной в воздух, отрегулированный по температуре работающим кондиционером,  пахнула поздняя августовская жара. Хозяин кабинета слегка поморщился, что не скрылось от внимательного глаза вошедшего, и он тут же стал слегка извиняться.
               - Анатоль, прости, принёс тебе чуток пекла, - мужчины между тем поздоровались и гость, расстегнув ворот рубашки и ослабив галстук, который был столь однотонен с его светло-голубой летней сорочкой, что практически не выделялся как аксессуар, занял место, напротив, в кресле для своих.
               - Что привело Сан Саныча в мои края? – спросили у вошедшего, когда секретарша подала охлажденную воду с кусочками лимона.
               - Твоя племянница Катерина поступила в медицинский, будет теперь тебе коллегой, - говоривший видимо рассчитывал на поздравления.
              Анатолий Николаевич порылся в памяти, припоминая эту Катерину: «По-моему его старшая дочь, но этих племяшек, когда ты при должности пруд пруди. Вот и эта – где-то в пятом колене, однако теперь у нас как в нормальных восточных странах, до седьмого колена – все родня, роднее некуда». Поздравления были довольно скупыми, но отец нисколько не обиделся за дочь. Всё ещё впереди – шесть лет плюс интернатуры там всякие, так, что забросить удочку – на большее никто и не рассчитывал. Оставив все полагающиеся презенты по такому случаю, он откланялся.


              - Саша, ты должен быть более настойчив, - за окнами их квартирки метет жиденький январский снегопад.
                От былых зимних снегов только воспоминание, прохожие месят под окнами эту кашицу из снега, соли, которая зверски разъедает обувь, но, тем не менее, её всё сыпят и сыпят, отравляя городские деревья, чтобы не выводить технику на уборку улиц, соль – дёшево и сердито расправляется со снегом.
                Голос жены как обычно непреклонен и безапелляционен – она мать: и благополучие детей, чтобы утереть всем нос, это её конёк. Но Саше такая постановка вопроса по-своему нравится, он действительно несколько застенчив в вопросе пробивания будущего жене и детям, так что такая встряска его совершенно не злит, только способствует приданию внешнего импульса. Между тем супруга гнет линию атаки:
               - Ты ему поясни – мы бы с такими подходами и обращаться не стали, она, слава богу, не дурочка, так что закончила бы университет и без поддержки, но ей нужен диплом со средним балом, которого хватит на специализацию хирурга, а это уже стоит, конечно, и усилий, и денег. 
               - Зачем ей эта хирургия – кромсать мясо за столами? – Саше не жалко денег, но он искреннее понимает, сколько еще ему ходить, если и так за каждый экзамен дочка взята на особый учёт.
               - Пластическая хи-рур-гия, - членораздельно говорит жена, что по её мнению должно всё поставить в споре на свои места, но муж только отмахивается и под предлогом:  выкурить сигарету, выходит из комнаты в лоджию.

               
                Станислава Болеславовна торопится на прием пациентов в частном медцентре, где она вот уже, сколько лет нашла себе замечательный дополнительный доход, позволяющий достойно существовать в этих пошатнувшихся экономических условиях. Даже ей заведующей кафедрой, имеющей частную практику в государственных учреждениях, было бы нелегко без этого частного коммерческого развития медицины. Те, кто располагает финансами, готовы потратить легче  их здесь, чем в дорогущих западных клиниках, материалы – те же, а стоимость услуг персонала в разы дешевле. Разумеется, ей бы так легко не удалось и получить эти дополнительные вливания в семейный бюджет, который состоял из ещё одной такой же зарплаты её мужа, заведующего соседней кафедрой, но не имевшего возможности таких вот доходов в силу специфики профессии, да и тем более Стасе  можно было не  бояться за свое место в будущем, с опорой   не все те звания, которыми её наградила бывшая страна и собственная светлая голова, не поленившаяся реализовать потенциал природы. И вот зная, что её крайне некогда, одна из преподавательниц, у которой горел доклад к научно-практической конференции, напросилась проехать со Станиславой Болеславовоной до медцентра и по дороге обсудить спорные моменты в работе. Стася не сумела ей отказать, помня себя на таком вот месте, когда ты одна, и мало кому интересна, если будешь интересна вообще, времена-то, ведь стали еще жестче, чем у неё в молодости, и только понимая, что медицина здесь скоро будет бессильна,  она согласилась.
                Они по дороге в машине всё рассмотрели, что было возможно, Стася порадовалась, работа толковая, девчонка молодец, но не утерпела и спросила:
                - Валерия, и зачем оно тебе? Уже сейчас ясно, что у каждого есть свои сыновья и дочки, а такие сферы как медицина быстрее всех подпадают под  династическую преемственность – ты будешь никому ни в тему, - Станислава совсем не собиралась обижать коллегу, но и промолчать не смогла – жалко усилий, пусть и чужих.
                -Вы, правда, так считаете? – как Лера не сдерживалась, но голос дрогнул.
                - Правда, - Стася, глянула в зеркало заднего вида, и подумала, что честность – всегда лучше. А то теперь  правда стала только лишь качеством лжи, как где-то ей довелось услышать, но тем не менее всегда, когда это того стоило, с её точки зрения,  она старалась говорить правду. 
                - И значит, дочки вот этих новых русских обречены стать нашими госпожами? – видимо, она сильно задела за живое эту глупышку.
                - Ну не все, возможно, ты тоже будешь не из последних. Во всяком случае, таланта тебе не занимать, - Станислава Болеславовна была совершенно искрення, но Лера не поддалась на примирительный обнадёживающий тон.
                - Тогда я на экзамене не поставлю отлично этой хвостатой Медведич, да и вообще, - чувствовалось, что Лера расстроилась не на шутку.
                - Хорошо, я у них сама приму экзамены, - и чтобы отвлечь Валерию от безрадостных мыслей и не заканчивать разговор на такой низкой ноте, потому как они уже практически подъехали к новому, отделанному по последнему слову в медицине зданию, где и арендовал себе площади медцентр «Ангиция», Станислава спросила, - Зачем тебе так настойчиво биться в эту запертую дверь? Заметь, у тебя далеко не плохо обстоят дела.
                Валерия в полкорпуса повернулась к Станиславе Болеславовне и, помолчав, той даже показалось, оценив её чисто с женской стороны, молодая женщина ответила, тоном уже ровным и совершенно спокойным:
                - Я хочу уехать отсюда. Возможно, в Канаду, говорят, там нашим проще.
                - Это кому как повезёт, - Стася припарковала машину.
                - Поэтому Вы и не уехали? – Лера спросила наобум, но задела за живое одну из запретных струн в душе заведующей.
                - Да – нет, из-за отца. Он всегда считал их предателями. Что поделать восточный склад ума, как у китайцев или японцев: страна, нуждающаяся в своем народе. Сколько они претерпели, чтобы поднять свои страны с колен. Вот и он был такой, а уезжали – чужие, много было чужих, - Стася, уже окончательно опаздывающая, всё же от этих воспоминаний растрогалась – видно возраст, мельком подумала она. Об отце она говорила редко: не с кем было.
                Они вышли из машины, и пошли в сторону центра, так как остановка общественного транспорта была тоже в той стороне. Что-то еще обсудили и уже почти попрощались, как вдруг Валерия, поправив выбившиеся из-под меховой "таблетки" волосы , посмотрела еще раз тем же долгим взглядом, что Стася отметила у неё в машине и сказала: 
                - Не ставьте вы этой Медведич отлично, и никто, думаю не поставит, - она таскается с Вашим мужем, - Лера, забыв сказать: прощайте, отвернулась и пошла дальше от центра к своей остановке.

                Непроизвольно все эти двадцать минут, что прошли с момента, когда девушка в строгом темном костюме положила перед ней зачётку и взяла экзаменационный билет, и до момента, когда она присела на стул возле экзаменационной комиссии, Станислава Болеславовна изучала свою студентку. Совершенно ничего особенного, разве что грудь была большая и упругая, что девушка отлично подчеркивала своим гардеробом,и чего от природы была лишена Стася со своим вторым номером. Эти мысли её несколько разозлили. Комплекс благополучно почивший в недрах памяти за давностью лет и многолетней невостребованостью сравнения своих женских прелестей с кем бы то ни было, после удачного, как она считала замужества, вдруг, резко кольнул в сердце.
                Между тем спокойно посматривая на преподавателя студентка, что-то такое мямлила по тексту билета. «Полная чушь», - чуть не взорвалась Станислава. Но чувствуя, что за ней многие наблюдают, раз уж  девушка не скрывала своей связи с женатым педагогом, женщина, слегка отстранившись от стола, и осматривая несколько ироническим взглядом отвечающую сказала:
                - Медведич, вы не готовы, - ход, чисто женский ход, как пикировка двух соперниц, что вызывало внутри крайнюю степень досады, как будто студентка незаслуженно ею оценивается ниже своего потенциала.
                Но реакция Катерины была само достоинство. Да, она слегка покраснела пятнами, но это было внутреннее волнение, внешнее же, выразилось в таком же насмешливом взгляде, говорившем, что ты просто ревнуешь, но услышала она другое:
                - Вам, что не звонили по поводу меня?
                - Вы неверно оценили свои шансы – неудовлетворительно, вы абсолютно не готовы, - и Станислава Болеславовна передала ей зачётку.
                Девушка поднялась, демонстративно открыла книжку, убедилась в том, что эта мегера не пошутила, и, захлопнув  её со  звуком  пощёчины, слегка грузновато в силу соей комплекции вышла из аудитории.


                -  Станислава Болеславовна, - голос говорившего был напряжён, а возможно ей только так показалось, потому как она его слушала в режиме громкой связи, - студентку по фамилии Медведич не допускают к государственным экзаменам из-за той глупейшей двойки на втором курсе по вашей кафедре. Решите вопрос.
                - Что я могу сделать? У неё не было этих знаний ни тогда, ни сейчас, - Стася держалась уверенно, собственно она говорила правду.
                - Меня меньше всего интересует Ваше мнение по этому вопросу. Только результат. И лучше не затягивать, - Станислава никогда не была в кабинете звонившего, поэтому плохо представляла себе мизансцену, а может он и не из кабинета?
                - Пусть в таком случает отвечает экзаменационной комиссии, если вы считаете меня некомпетентной в вопросах оценки знаний студентов, - это был явный отказ, так как Катерина, надеясь на мохнатость руки свыше и не думала за эти годы подготовиться по достаточно серьёзному предмету с точки зрения любой медицинской практики.
                - Это Ваш выпад лично против меня – невыполнение прямого распоряжения, помните об этом, - и говоривший дал отбой.

                - Мам эта сучка не приняла его у меня ни тогда, ни теперь, - дочка рыдала в своей квартирке, выделенной сердобольными родителями в подарок за поступление в медицинский университет, - надо что-то делать, такого ещё не было в их практике, чтобы не допустили до госов из-за какой-то дурацкой двойки.
                Мать рвёт и мечет, но супруг не пробиваем – ничего нельзя сделать:         
                -  Анатоль сказал диплом только на следующий год, они за это время её окоротят, так что придётся подождать, другого выхода нет, но место я ей уже подыскал, не пыльно, достойно, так что, не порите горячку.


                - Эту стерву всё-таки подвели под проверку кафедры, нарушений масса, а все, потому что ударилась в коммерцию, вот кафедру и запустила. Так что теперь она и думать забыла об этих приработках-заработках. А то богиня «Ангиция» -  богов развелось. Пусть покрутится на одну преподавательскую зарплату, забыла с кем дело имела, - мать довольным голосом сообщает сидящему за рулём супругу, всё, что удалось сделать по существу вопроса.
                Они едут с торжественного собрания, где Катерине наконец-то вручён диплом.
                - Может и к лучшему, чем стаять самой у стола – лучше кировать, - соглашается отец.