Запружены реки мои

Запружены реки мои, и это причиняет мне боль,

Нечто есть у меня, без чего я был бы ничто,

Это хочу я прославить, хотя бы я стоял меж людей одиноко,

Голосом зычным моим я воспеваю фаллос,

Я пою песню зачатий,

Я пою, что нужны нам великолепные дети и в них великолепные люди,

Я пою возбуждение мышц и слияние тел,

Я пою песню тех, кто спит в одной постели (о, неодолимая страсть!

О, взаимное притяжение тел! Для каждого тела свое манящее, влекущее тело!

И для вашего тела — свое, оно доставляет вам счастье больше всего остального!)

Ради того, что ночью и днем, голодное, гложет меня,

Ради мгновений зачатия, ради этих застенчивых болей я воспеваю и их,

В них я надеюсь найти, чего не нашел нигде, хотя ревностно искал много лет,

Я пою чистую песню души, то вспыхивающей, то потухающей,

Я возрождаюсь с животными или с грубейшей природой,

Этим я песни мои насыщаю, а также тем, что сопутствует этому:

Запах лимонов и яблок, весенней влюбленностью птиц,

Лесною росою, набеганием волн,

Диким набеганием волн на сушу — я воспеваю и их,—

Увертюрой, что звучит еле слышно, как предвкушение мелодии,

Желанною близостью, видом прекрасного тела.

Пловец обнаженный, плывущий в воде или на волне неподвижно лежащий,

Близится женское тело, я потупляюсь, любовная плоть у меня и дрожит и болит,

И возникает удивительный перечень для меня, для тебя и для любого из нас.

Лицо, руки, ноги — все с головы до пят — и чувства, что он пробуждает,

Загадочный бред, сумасшествие страсти, о, отдаться тебе до конца!

(Крепко прижмись и слушай, что я шепчу тебе,

Я люблю тебя, о, я весь твой,

Только бы нам ускользнуть ото всех, убежать беззаконными, вольными,

Два ястреба в небе, две рыбы в волнах не так беззаконны, как мы.)

Дикая буря, сквозь меня проходящая, и страсть, которая содрогает меня,

Клятва, что мы слиты навеки, я и женщина, которая любит меня и которую я люблю больше жизни моей.

(О, я охотно отдал бы все за тебя,

И если нужно, пускай пропаду!

Только бы ты и я! И что нам до того, что делают и думают другие!

Что нам до всего остального, только бы нам насладиться друг другом и замучить друг друга совсем, до конца, если иначе нельзя.)

Ради того капитана, которому я уступаю все судно,

Ради того полководца, который командует мною, командует всеми,

Ради нашего пола, основы всего,

Ради того, что в тиши я так часто томился один, когда множество близких вокруг, а та, кого хочешь, не близко,

Ради долгого, долгого поцелуя в грудь или в губы,

Ради тесных объятий, которые делают пьяным меня и любого мужчину,

Ради того, что знает хороший супруг, ради этой работы отцовства,

Ради восторга, победы и отдыха — податливое одеяло отброшено прочь!

Ради легких рук, что ласкают меня, и пальцев, что перебирают мои волосы,

Ради того, что она так не хочет, чтобы я от нее оторвался, и я не хочу оторваться

(Но, нежная, помедли мгновение, я опять возвращусь к тебе!),

Ради этого часа, когда звезды сияют и падают росы,

Я славлю тебя, о священное дело, и вас, о дети, готовые к нему,

И вас, могучие чресла.