Газета Поэт - 2 стр

Мы представляем выпускников и слушателей Краевой очно-заочной школы-студии “Обские волны”.
Руководитель Иван Мордовин



Константин  РУСАКОВ
Поэт необычно сочного слога


ОЛОНЕЦКИЙ  ВЕДУН
Поэма

                Николаю Алексеевичу Клюеву
                посвящается
1.
Жизнь текла в железном русле,
В тисках жестокой эпохи,
Отражалась в бражном сусле,
Кроваво-нарымском всполохе.

«Чёрным парусом» Русь закрыли,
Во щерь и лучик не пробьётся,
Как попоной лань покрыли –
Поэта сердце бьётся.

Сладко сложились окончания,
Мир предстал в образах:
Круговерть поэзов венчания
В понамоленных бирюзах.

Фольклорен лад стихов,
С зачинов песня льётся,
Из тьмы отмоленных грехов
Томь в половодье разольётся.

«Ландыш русских полей» –
Рязанский эндемик Есенин,
В лампадке его елей
Освятил избяны сени.

Середнего молодший обозвал:
- Он весь в резьбе молвы,
И, как девятый вал,
Китоврасом пошёл на Вы.

Об этом вот бездонном Мире
Играют на стервозной лире
Не о безбожном клире…
Его «Кремля» скорбим клавире.

2.
Зерно клевала жадно птица,
Глотал рябину свиристель,
Большевики, сожрав божницу,
Присели вороньём на ель.

               
Господь послал не сыр,
А сонм проклятий,
И проклял красных пир
Без канонических изъятий.

Над Расеей барской пасти
Во послед бесовской власти,
Как свалились все напасти
На него от красной масти?

Правую веру загнали в леса,
По скитам да за Камень –
Никонианская полоса
Под Петров имперский пламень.

Сквозит насквозь сквозная брешь
В груди расстрелянной Расеи,
Так встань и не валежь
Навстречу праведно Мессии.

Минули годы, паче леты,
Под спудом трупов и дождей
От ГПУшных эполетов
Лишь тлен остался их вождей.

3.
Сойдутся запад и восток
В Нарымской ссылке, на Алтае,
У древа каждого – есть свой листок,
Как есть вожак – у волчьей стаи.

Что ж мы?
Отъявные потомки –
Взрожденье лицемерья новины,
Идём незнаемо за кем
И голоса негромки…
Без покаяния,
Раскаянья 
И боль-вины.

4.
В Нарыме Поэта свалили,
Свечкой колышется «избяной» стих,
Где мельница та, на которую лили?
Кровавый рассвет над Ушайкою тих.
               
И опосля такой кровавой сечи,
Когда башку прижали ухом к плахе,
Он крикнул:
- Сука, не задень мне плечи!
Пал в окровавленной рубахе.

«Избяная песня» льётся
Над Поморьем, над Нарымом,
Лирой клюевской прольётся
Град поэзов над обрывом.

В Колпашеве колпак надели,
Клюв Клюю, пытаясь затупить,
НКВД ночами бдели,
Чтоб не писал… и шагу не ступить.

Кержацкий дух бытует,
Не в «Ленине» - в тебе,
С пелёнок
Кто Олонь всеславил?
Псалмы всеношно
Поют и в Устюбе.
Они так беззащитны  неглиже.

Здесь Сталин при «Еже»
Поэзию
Святой Руси безглавил.

5.
«Олонецкий ведун» он средь нас.
Нераскаян и в лагерной пыли
Барсом взошёл на Парнас…
Избяны в кошнице были.

По жизни!
Да, по жизни крепче
Кипарисово-клюевско слово.
Ангел стих ему шепчет –
Души русской основа…

Не возгласит могильная плита:
 - Вот здесь покоится Поэт.
Прошли и зимы, и лета
И что?
Покоится Душа?
Да нет.
Могилы нет…

6.
Иконы плакали денно и нощно.
Догорел елей в лампадке.
Остался ли в душе он? Точно!
Водицей талою в избяной кадке.               

Есть память о Тебе:
Олонь, Алтай, Нарым
Доныне помнят на Убе,
Как эмигранты Крым.

7.
В замоленной избе
Поэзные цветы кладут Тебе…

06.01. – 17.05.2011г.
г. Барнаул


Борислав  МЕЛЬЦОВ

с. Макарово, Шелаболихинский р-он.

Я  НЕ  ЛЮБЛЮ

Я не люблю метафор оборот,
Какое там ещё сравненье.
Когда в такой нужде народ.
И нет надежд на улучшенье.

Пишу, как есть, – развал кругом,
Село свой облик потеряло.
Сгорели ясли, клуб, детдом,
Хозяйства прежнего не стало.
Сельчане хмурые лицом.
Работы не и нет достатка.
И мысли только об одном,
Как пережить удар упадка.

И как детей обуть, одеть.
Где средства взять на их ученье,
И что нельзя без слёз смотреть
На их заботы и томленье.

И на детей, что в Новый год,
Как все особо ждут обновки.
Сестрички платье – новых мод,
Братишки лыжи и кроссовки.

Они с годами всё поймут,
И кто виновны в этом были,
Что бедно так они живут.
И что подарки не дарили.
И в институт не поступили.

Так и пишу в своих стихах,
Какое здесь ещё сравненье,
Когда сознанье душит страх
И боль за наше поколенье.


УЧАСТЬ  ОДИНОЧЕСТВА

А что мне звёзды в небесах и зори,
Цветы в саду и радуг дивный цвет,
Когда живу в невыносимом горе
И силы выжить и забыться нет.

Уныние царит в моей хибарке,
Прокуренной в тенётах и пыли,
Где я сижу беспомощный и жалкий,
Как брошенная лодка на мели.

Мне кажется, что всё вокруг чужое
И даже отчая, где я рождён, земля.
Нигде себе не нахожу покоя,
Когда любимая покинула меня.

Она была мне солнцем в дни ненастья,
А в скорбный час, как верный брат и друг.
Я только с ней познал всю радость счастья,
А без неё – трагедию разлук.

Кругом один – тоска мне душу гложет,
Как зверь голодный жертву под собой.
В такой беде никто мне не поможет.
И не вернёт утраченный покой.

А ночь, когда она втройне свирепа. –
Тоска и есть страданий всех цветок.
Нет участи больней, как учесть эта,
Когда живёшь забыт и одинок.


СЕДИНА

Не пугайся сединок своих,
Чудной россыпи, с инеем схожей.
Ты была мне роднее родных,
Ещё стала милей и дороже.

Не пугайся её золотой,
Не пугайся её белоснежной.
Я по-прежнему рядом с тобой.
Всё такой же любящий и нежный.

Лучше дай твою руку-ладонь,
Я пойду за тобой, как бывало.
Если надо, пойду и в огонь,
Лишь бы только счастливой ты стала.


РОЗА

Именем цветка тебя назвали.
А меня без умысла – Борис.
Много мук и бед мы испытали,
Невесёлой нам досталась жизнь.

Ты в детдоме выросла, – несладко.
Я в изгнанье душу истерзал.
Ничего мне в жизни так не жалко,
Как тебя, что поздно повстречал.

Ты и я уставшие седые.
Так жестоки были судьбы к нам.
Мы теперь роднее всех, родные,
Никому тебя я не отдам.

Говори со мною о заветном.
Обо всём, что вспыхнуло в груди.
В поцелуе я твоём ответном
Вижу наше счастье впереди.


МОЯ  ДЕРЕВНЯ

Ах, деревня, моя ты деревня,
Без тебя бы я, знаю, пропал.
Я не первый поэт, не последний,
Кто тебя, как умел, воспевал.

Был Есенин, Рубцов и другие,
Для кого ты дыханьем была.
Не дожили, ушли молодые
И меня вот любовь обошла.

Но сегодня я рядом с тобою,
Это значит – и мне повезло.
Явью стало, что было мечтою.
Оттого на душе так тепло!

Так тепло, что я снова поверил
В свои силы, что всё совершу.
Возвращу все утраты-потери
И стихов миллион напишу.


Я  ПОДВИГ  СОВЕРШИЛ

Я подвиг совершил, –
Свои грехи увидел.
Прощенье попросил
У всех, кого обидел.

Теперь душа судья
Сама же над собою,
Так дальше жить нельзя
За жизненной чертою.

Долой вражду и спесь,
Презренно быть бездушным.
Горю желаньем весь –
Полезным быть и нужным.

Бегу на крик: «Спаси!»
Кто в пропасть бед попали.
Как было на Руси,
Как предки поступали.


МОИ ГЛАЗА

Мои глаза зелёными назвали.
А были они больше иссиня.
От мук тоски они такими стали,
Когда любимая покинула меня.

И сердце тоже непохожим стало,
Оно стучало нежно и любя.
Добро творить и благо призывало.
Счастливая была моя судьба.

А что теперь – тоска – мой горький жребий,
Куда ни кинусь тот же всё вопрос.
А журавли кричат надрывно в небе,
О чём-то тоже тягостном до слёз.


Иван  МОРДОВИН

Поэт всегда в поиске
новой формы и мысли.


ДРУГУ ДЕТСТВА      
                А. И. Доценко

Не мало было нам дано
После себя оставить детям:
Соткать тугое полотно,
Посеять хлеб и путь наметить.

Нельзя об этом забывать,
Друг милый, даже на мгновенье.
Отцы сумели отстоять
Для нас в боях сердцебиенье.

Они c Победою домой
Смогли к любимым возвратиться!
А нашим сыновьям с тобой,
Скажи на милость, кем гордиться?