Воздаётся милосердию верой

Пожар, чарующий, заката, угасал на глазах,-
увы, но истина чревата, а добро не без зла.
Там, где стыня в темной неге огня,
о чем-то всё плачет печаль,-
пламенем темени, в тайниках дня,
объят мир, что туманом даль.

Представить вы сумели бы, лица лип и лицемерие?
не превратиться, чтобы в химеру,
имеет и вера здесь меру!
Ведь лишь в безветрии изверия,
стоит затхлость что-нибудь,-
лишь изуверием лицемерия, торит низость в жизни путь.

Понять не просто: повезло, не повезло,
заранее не зная их игру,-
то, что способно сделать зло во зло,
порою не под силу и добру.
С нами мир ведь всего лишь играет,-
не раскрыв своих карт наперед.

Верить ли, что чудес не бывает,-
коль без чуда ничто ни живет?
Когда осенними яркими сумерками,
вдруг хмурый завершается день,-
пусть в незаметно густеющем сумраке,
отрадная нам чудится сень!

Что ж, что числом не измерить и не выразить словом,-
в мир ведь можно просто поверить,
словно в детстве, снова!
Яркий снег искрометный, синевато тускнеет слегка,
красный след самолетный, розовые пронзает облака,-
зимний миг мимолетный, и века, века, века.

Холодное белое нечто, называемое нами зимой,-
серьезно грозит здесь извечно,
существованию жизни самой.
И как понять нам, что же значит,
вокруг природы терпкий пир, пока сырые грани прячет,-
в реальность, ирреальный мир?

Словно белой вязкой ряскою, зацветают здесь года,-
грустноватой русской сказкою, на полгода холода.
Но кажется лишь чище, глаже,
как через толщу смутную веков,-
чернеют убеленные пейзажи,
сквозь ситцевую занавесь снегов.

Словно в золотом затоне, грустно серебрится тень,-
точно в серой тине тонет, зимний синий краткий день.
Поглотило вдруг белой дымкой даль,
и стал тускл вид вокруг и тесен,-
но бела зимой и сама печаль,
словно сон, зимний мир интересен.

Предвестнику Бога, в зыбком мире зол,
не одной лишь материальной мерой,-
творящему храма незримого, ореол,
воздаётся милосердию, верой.
Как в угоду духу, праздную нужду,-
нам бы вере в жертву, принести вражду!