Исполняющий последний приказ

Солнце давно ушло из этого края. По крайне мере, тяжёлая завеса мглы создавала такое ощущение. Холодный, пронизывающий ветер игнорировал преграды, пробираясь не просто к телу, а к самому сердцу. Вырывая на своём пути остатки тёпла, поднимающиеся от кожи, он торжествующе взывал, вгоняя случайного путника  в депрессию. Кроме того, странника преследовало гнетущее ощущение опасности и дикое желание спрятаться, укрыться за крепкими стенами, а ещё лучше забиться в угол и сидеть, сотрясаясь всем телом, ожидая развязки событий. Вокруг сразу же сгущалась тьма, неохотно рассеиваясь лишь на расстояние вытянутой руки. Чёрная стена плотного воздуха ясно намекала на недостаток оптимизма в будущем. Если же в этом месте и появлялось светило, то очень ненадолго, проносясь по горизонту, словно стремясь укрыться от проклятого края. Но даже это редкое событие не радовало путников. Звезда поднималась белая, дышащая ненавистью к миру, пылая желанием спалить и уничтожить всё живое. Выедающие глаза лучи прицельно били по жертвам. Многие именно здесь теряли зрение. Но всё же не эта тяжёлая стена вечного мрака, не переполнившееся от ненависти светило  и не охотник до сокровенных уголков сознания, ветер,  являются "достопримечательностью" этих мест.
         Ежедневно, год за годом, десятилетие за десятилетием, во тьме по тихому, усеянному черепками берегу, бродит человек, облачённый  в лохмотья. Возможно, когда- то это была военная форма, но клочья разорванной, частью истлевшей одежды смешались с лоскутами кожи, струпьями висящей на конечностях худого, больше похожего на скелет, солдата. Лопнувшие, гниющие губы до сих пор бормочут что-то непонятное, похожее на обрывки приказов или донесений. Тонкие, почти прозрачные веки, казалось, никогда не смыкались, и белые, выцветшие глаза не знали отдыха. Но, несмотря на то, что бывший солдат был до предела истощён и измотан, не глядя на седины, сожжённые яростным оком небес, не взирая на разрывающееся тело, он упрямо мерил шагами свой вечный маршрут, не желая останавливаться. Один раз, я не удержался, спустился к этому чудаку и прямо спросил.
-Здравствуйте, будьте добры, объясните причины Вашего странного поведения.
Человек даже не обратил на меня внимания. Тяжёлой походкой проследовал дальше, глядя прямо на поднимающееся солнце. Высоко вскинутая голова, выжженная ненавистью, говорила о внутреной силе. Сколько же он бродит здесь, мешая сбитыми в кровь ногами песок, как он живёт? Что есть смысл его жизни?
Ответа я так и не получил. Только по прошествии нескольких лет, я понял, что он глух, нем и слеп. Но как тогда, мне видится тот неизвестный солдат, после смерти своего генерала, выполняющий последний его приказ.