Русское

               РУССКОЕ

В деревне Грязь
Во времена не чище
Мы, в восемь ног оттопотав по днищу
Дощатому и насмеявшись всласть,
Посыпались из кузова попутки,
Топча и курослеп и незабудки,
Что тихо жили посреди травы
У крайней скособоченной избы.

Грозила ночь.
Смеялись, на ночь глядя,
Как счетверенный. Молодости ради,
Селу стремясь подшефному помочь,
Направили расхристанных студентов,
Как легион героев киноленты,
В разгар каникулярного веселья
Села и сенокоса во спасенье.

Она открыла
И «внучки» сказала.
И мы, как в полумраке кинозала,
Вдруг оказались, и смешное было
Полдневное кино в такой глуши…
Гуськом идя за маленькой старушкой,
Мы шепотом смеялись друг над дружкой,
Как путники бесстрашные в ночи
И вкусно пахло кашей из печи.

«Ну, чем богаты…»
Так она сказала
Средь круглых накидушек, что вязала.
Со стен смотрели разные солдаты
И даже белый царский генерал.
И те, кто из гражданских умирал,
Имея отношение к старушке,
Висели по стенам ее избушки
И нашего случайного ночлега,
Над рукоделием белее снега.

Желтели фото.
С них глядели в оба
Родные, доживавшие до гроба,
До вычурной старушечьей работы,
Похоже, за последние сто лет.
Свет белый поменяв на белый цвет,
Удваивались в отраженьи точном:
Мы – на ночь глядя, и они – из ночи.

В кругу кружась
В тысячелетней зале
Сто мертвецов с похожими глазами
В безмерности деревни тульской Грязь
Водили на лужайке хороводы,
И взмах за взмахом убирали всходы
Косцы, своих не прятавшие лиц,
Что сами мах за махом никли ниц.

И мы стояли
 Лицами к стене.
И смерть была в фаворе и в цене,
И наши фотки где-то проявляли.
Никто из мертвых слова не сказал,
Но выл и пел тысячелетний зал
И нить за нитью заплеталось в пенье
Ручное белоснежное терпенье.

И в сто икон
Посмертного размера
В укор смотрела, как живая, вера.
Крик петушиный рвался из окон.
В углу под белоснежным полотенцем
Стояла молча Женщина с Младенцем.
А нимбы всем вязавшая рука
Уже снимала крышку с чугунка.
Запахло потрясающею гречкой
Для нас в печи томившеюся вечность.

… «Храни, Господь!» —
Она персты сложила
Руки, где рек подземных жили жилы,
И побежала огород полоть.
А нас на председателевой тачке
В клуб повезли,
Где ставили задачу
И от лица огромныя страны
Час объясняли, как мы ей нужны.

 
Горел кумач.
Мы заседали в клубе.
А дальше все смешнее было в кубе,
Но свой гектар – хоть выкоси, хоть плачь.
И подвели лицом к Доске почета.
Оттуда посмотрел знакомый кто-то
В платочке на стене оттенка крови.
«Передовик Семёнова Прасковья».
Сказали, что в районе лучше нет.
В углу смеялся Ленина портрет…

               
 Июль 2011, Дорохово