Приснится же...

  Мне снится: я плыву на каравелле.
  Вдруг камни вырастают из воды.
  На каждом разлеглись, как на постели,
  Сирены - девы дивной красоты.
  Вдали Цирцея; да её я вижу.
  Штиль; волны так себе, не высоки.
  А девы не поют - иное слышу:
  Сирены декламируют стихи!
  Вокруг девиц сияние лазури,
  Их обдувает нежный ветерок.
  Я, вдруг приплывший к ним из чёрной бури,
  Был очарован, сладкий слыша слог.
  Я якорь бросил, я пропал навеки...
  Как заведённый, головой кручу;
  Стучит в висках и тяжелеют веки.
  "Как хороши все!" - про себя шепчу.
  Я их узнал, я их читал когда-то:
  Вон Вьюжина свой произносит стих,
  Где слышу я души и сердца крик,
  И строки словно пламенем объяты;
  Вот Фирсова льёт музыку в слова,
  Я слушаю - кружится голова,
  Как после ресторана в день зарплаты;
  А это Пасечник, она! июльский зной
  В словах, подобных лаве огневой, -
  Я слушаю, от жара изнывая;
  А это уж мелодия другая:
  Литвин грустит о чём-то дорогом,
  Грозя мне почему-то кулачком;
  Форинная дружка разоблачает,
  За дверь, в напеве звучном, выставляет,
  Испепеляя чёрных глаз огнём.
  Чудесный хор! Я к музе прикоснулся!
  Куда, зачем от этих звуков плыть?
  Останусь здесь, чтоб, наслаждаясь, жить!
  Но тут, увы, нежданно я проснулся.