Личинка человека

Он ходит кругами по чаще-комнате.
В окружении леса деревянной мебели.
Сновидений крепость взята инсомнией.
А мысли наполнены гелием.
Он отшатывается от распахнутых окон,
Из которых чужим веет.
Сворачивается в мерзкий, уродливый кокон.
И тлеет, тлеет, и тлеет.
И тлеет, в ожидании чуда. Бросьте -
Что по лбу, что в лоб.
Он бы рад забивать в неё гвозди.
Но получается только в гроб.
Но получается только пить.
Заполнять пустоту никотином и спиртом, как последний придурок.
И не стоит даже и говорить,
Что сам он похож на истлевший окурок.
А она, наверное, улыбается
Или смеётся даже.
Ну или, скажем,
Счастлива.
Впрочем, какая разница?
Это уже не его дело.
И полу-мёртвое тело,
Которое и не интересовало ничего плотского,
Теперь осталось со шрамами, песнями среднего качества и стихами Бродского.
Он не хотел бы знать.
Он бы не хотел это видеть на расстоянии рук.
Он хотел бы сказать:
Нет!
Он хотел бы сказать: Нет, нет, нет,
Нет, нет, нет, нет!
Ты мне не враг!
Как впрочем уже и не друг.
И всё это такая жуткая путаница.
Правда?
Но он уже не удивляется.
И вот, из кокона выползает всё та же убогая, гадкая гусеница.
Потому что ничего не меняется.