Стихи, написанные в августе...

ПОВОДЫРИ

1
Не память - пророчество: страсть перелистывать главы;
И змеи кусают не хвост, а неузнанный тыл...
Не случай забыть остальное, но повод и право
Оставить на совести времени все, что забыл.

2
У дня только сутки на то, чтоб исчезнуть, передавая
Даты и годы - как сверток в ладонь, да «прощай» в уста.
Ночью в постели даешь круги - типографский валик,
Только и смогший всосать, что жизнь с молоком листа.

3
День недели и месяц забыты. Кривой забор
Не имеет конца, ибо тот обратился вишней,
Что сестра Фаэтона; а дальше поля - с тех пор,
Как Творец из путей к бесконечности выбрал ближний.

24.07-3.08.1996
Москва - Коленцы


* * *

Лет нам всегда хоть сколько-нибудь да есть.
В память об этом нам лишь и осталось жить -
С тайной мечтой не забыть их числа, как месть
Будущему. И со льстивым рывком - продлить.
Так мы и топчемся по снегу, не зная, кто
После - с оглядкою: сколько набили дыр?
Не замечая его, уже шлющего взор плато -
Чистый, как сам адресат, как мысль, что замело следы.
Так и глядим с недоверьем, будто боясь узнать
Или поверить в то, что редеет лак
Нашего кресла, и что потолку - плевать
В нас, и часы не решаются произнести «тик-так».
Так мы бросаемся к окнам. Неважно, что там: война,
Мир ли. Раздвинуть шелк, оказаться возле.
Годы уже не летят, но выкрикивают имена -
В качестве тоста, в качестве жизни после
Них. А она существует. Иначе что
Нам понимать, если вдруг раздается «Боже»?
И как нам начать, найдя среди ночи то,
Что зовется бессмертием? Смертью? Ложью
Этих двоих - чтоб отвлечь, заслоняя дверь
Полем, куском стены, подворотней, далью,
Взгляд на себя... Взгляд, что слыхал «поверь»
Чуть ли не больше раз, чем ему шептали.

8.08.1996



САНКТ...
(фрагменты путеводителя)

***
 «Что будет завтра?» Комната пуста
Для вздоха улиц, посланного, чтобы
Добить мой сон - поскольку и в устах
Честнейшего он предварит «Ну что вы...»

***
Вода живет и умирает стоя.
Для сна - листая век, от скуки -   дни.
На что они ей - шум? Она на что им -
Движенье мимо и помимо них?

***
...И мы затихаем, не слыша оваций. И деспот
Не морщится в ложе, как будто. Но  - лишь бы не вдаль!
Для этого - камни. Поэтому - «здесь! Да, вот здесь мы
Когда-то и были!..» И время нам вторит: «О да!»

***
Взгляд, сбереженный небу, знает, где
Его предел - на лестницах, что рвутся
За фонари, монетами в воде
Оставленные Богом, чтоб вернуться.

***
Вправду конец, если помнишь, когда встречали.
Поезд дрожит, словно ближе к воде - весло,
Чувствуя город, что бродит в окне со свечами,
Вытянувший оставаться: всегда везло.

Санкт-Петербург, 14-17.08.1996



НОЙ

Одиночества нет. Лишь сознание смерти других,
Или собственной, что для вас одинаково плоско.
Только Бог и остался, оставленный мозгом, - как штрих
Для себя: чтоб не крикнуть про землю на этой полоске.

Память знает о времени то, что не видит в окне,
Но успела прочесть между «здравствуй» и брошенной трубкой.
«После нас - хоть потоп», как заметили те, что на дне.
Как заметит душа, возвращаясь обратно голубкой.

25.08.1996


* * *

В дурном углу, под лампой золотой
Я чту слепое дело санитара,
И легкий бег арбы моей пустой
Везде встречает плачем стеклотара.

Живая даль, грядущее мое -
Приблизилось: дворы, подвал, палата.
Всеведенье и нижнее белье
Взамен души глядят из-под халата.

Тут всюду свет; и я уже вперед
Гляжу зрачком литровой горловины;
И лишний звук смывает в толщу вод,
Пока строка дойдет до половины.

Я счастлив, что нащупал дно ногой,
Где твердо им, где все они сохранны.
Я возвращусь, гоним судьбой другой -
Как пузырек под моечные краны.

11-13.08.1997


ПЕСНЯ САНИТАРА

Жизнь моя адова! Что тебе сделал я?
Как тебе мало других,
Кто уж не вынул из рубища белого
Рук неповинных своих!
Фартуки набок, поденщики вьючные,
Вверх не глядящий народ.
Двери проклятые, скважины ключные!
Кто вас еще отопрет.
Ухо, что воем страдальцы наполнили!
Худо тебе у плеча,
Если плывет - чтобы мертвые вспомнили -
Зов гражданина врача.
Клети звериные, дни дезинфекции!
Пусть вас не будет в аду,
Где, отрешенный от сна и протекции,
Я по настилу пойду.

12.08.1997


РОЖДЕНИЕ КРЕСТЬЯНИНА

Рождается один из тех, кто позже
Согнет главу под рост дверной щели,
Чьи руки как влитые примут вожжи,
А голос, подчинившись, станет проще,
Чем пенье трав, жужжание пчелы.
Он будет знать без слов и выражений
Значенье каждой части бытия,
Усиленной десятком отражений
В воде и небе, в стеклышках жилья.
И слово «Русь», услышанное где-то,
Не выделится для него среди
Шуршанья поджигаемой газеты,
Нытья машин, увязнувших в грязи,
Раскатов приближающейся бури,
Нелепых и беспечных матюгов,
Дорожной пыли и манящей дури
Цветов и злаков с голубых лугов.

Коленцы, август 1999
(Последнее стихотворение)



На снимке:
гуашь Ильи Тюрина «Цветы августа (1986)