Юлия Волжина

* * *
Янтарный блеск осенних улиц хмурый.
Осенний манящий туман.
Осенний лист как крылья сопки бурый.
Осенний ласковый дурман.
Осенних лип осенние узоры.
Осенний парк, осенние мосты.
Осенний дым. Осенние погоды.
Осенний звон. Осенние костры.

* * *
Я осень... Мокрая земля;
Пустынный лес шумит моей тоской,
Слезами плачет небо, воя,
Смеется солнце. жар даря.

Я осень... Мокрая прохлада.
Я желтизна бушующего сада.
Тревого плыьных тополей.
Я осень - тень опавших дней.

Я осень... Слышишь, я багряна,
Как щеки девы молодой.
Я осень - ложная награда
За зрелость сорванных плодов.

 *  *  *
Вот зима застелила угрюмо
Грязной моросью пепел листвы.
И гнилую промокшую осень
В сердце я проношу до весны.

Буду холить, беречь, лелеять
И метяться в чухом бреду;
Отчего мне теперь не верить7
Отчего не хулить беду?

Сны мои занесутся снегами.
Я незримую жизнь приняла.
И созвездья блестят зеркалами.
- ОТчего я так сладко спала?..

*  *  *
В тени каштанов ты уснешь;
И в синей тишине
Свободной птицею вспорхнешь
И прилетишь ко мне.

Я буду ждать седым дождм
У темного пруда;
Осенним прахом опадешь -
И я приду туда.

Я буду снегом под окном
И талою водой,
Весенним тонким ветерком
И летнею грозой.

Я буду ждать, опав росой
На выжженных лугах.
По ветру я ушла босой
Зарей в твоих стихах.

*  *  *
Путник добрый. путник милый,
Отведи меня туда,
Где мой ангел шестикрылый
Ждет меня и где вода
Лунной плещется лазурью,
Утопая в синеве.
Окропи меня росою
И отдай сырой земле.
Я восстану диким ветром,
Я рассветом обращусь;
Я туманной пеленою
Над лугами расстелюсь.

ЧАСЫ НА СТЕНЕ
Она возвращается из сада; несет только что срезанные васильки, их глубокий фиолетовый цвет и неровные стебли кричат от боли и от восторга.
Солнце палит нещадно. Сгустившийся воздух слипается от томительно тягучего зноя. На ней бежевый костюм: длинная юбка и блуза с короткими рукавами - это все, что может позволить себе немолодая, но сохранившая яркую спокойную красоту женщина.
Она любила живые цветы. Ее изгороди и розовые кусты всегда идеальны.
Преподаватель английской литературы Йорского университете; она столько знает о безумных бессмертных и великих творцах, что это дает ей уверенность и силу. Но сейчас она была похожа на обыкновенную женщину, несущую цветы из сада. Она ощущащла сокровенную незыблемость этого сада, деревьев, срезанных васильков; и утверждала. что только страдание может изменить мир и только знание - свобода - имеет ценность - в этом и заключалась её неоспаримая концепция жизни.
Во всем была тайнопись и совершенство.
Жизнь... Это секунда дня... Порыв ветра и вновь тяжелый удушающий зной.
"Умереть... Так просто и безысходно. Просто уйти из жизни. И долгие часы останутся за пределами существования", - думала она.
Долгие часы струятся вечностью, пенятся своим одиночеством и влекутся годами. Она невыносимо сознавала свою обреченность.
Перед ней было озеро, глубокое, темное и холодное, затянутое илом, со скользким, поросшим водорослями дном. И сейчас, на секунду, ей показалось, что было бы прекрасно войти в него, медленно идти по вязкому дну до тех пор, пока вода не накроет её с головой, а затем вдохнуть. Вот так, быстро и горько оставить все, утопить всю жизнь в этой огромной темной луже.
"Смерть безмятежна, она утешает, успокаивает. Умереть возможно - это всему конец; долгим часам. нудным дням и мучительно однообразным годам".
"Почему так выходит, - думала она, глядя на утопающий в огромной серой бездне воды солнечный диск, размытый и обрамленный розово-сизыми облаками, обрызганный теплым оранжевым цветом заката. - ПОчему люди гибнут с годами, долго, мучительно, обреченно; истлевают, обращаются в прах, мгновенно и окончатлено? И потом носят в себе эту печаль гнили и разложения у себя в душе?"
"Прах к праху, пыль к пыли, - проносилось у нее в голове, - в конечном итоге, если все время думать о разложении и смерти. можно лишиться рассудка раньше. чем он лишится тебя".
Она несла цветы из сада. И время было у нее за спиной. Неовратимо следовало по пятам, окружало, обволакивало. Ей было шестьдесят. И она никогда не ощущала страха перед смертью. Эта туманная черная вечность, за гранью которой нечто неизведанное или нет ничего. Она сравнивала со смертью сон - время, на которое выпадаешь из реальности, так же быстро и незаметно как возвращаешься.
"Смерть - это сон, просто сон; сон без сновидений, вечный и спокойный... во мгле среди вечного мрака", - думал она.
И все-таки у нее были удивительные отношения со временем. Она то терялась в нем, то выпадала из него, оно было рядом с ней, неотступно. шло мимо, струилось сквозь нее, нерушимо присутствовало скользящими ударами часов.
У нее не было детей; она не нуждалась в них, их ей заменял произведения, исполненные неземной красоты и безысходного конца.
Время было рядом. ПРошлое обрушилось и растеклось. Она никогда не задавалась вопросом, какой была ее жизнь; никогда не оглядывалась назад, никогда не смотрела вперед. Да и что, в сущности, она могла увидеть? Угрюмая бездна тугой сине-фиолетовой боли таилась в ее душе. Она чувствовала, как жизнь пульсирует в жилах; 70 ударов в минуту несутся в вечность и растворяются.
Сейчас она сама себе удивлялась; удивлялась своей готовности уничтожить все в один миг, вот так, просто и окончательно.
"Всего одно мгновение, - думала она, - скользящая невыносимо долгая секунда и жизни нет, как нет зеленых листьев в зимние холода".
Миссис Уокер обещалась у ужину. Она должна вернуться к восьми часам; непременно должна вернуться до того, как большие настенные часы в гостинной пробьют, прольют, прокричат восемь ударов.