Ущелье

 
Солнце мое – не меджнун ли? –
влагу росы на листе пью
там, где подводные джунгли
вечность назад стали степью.

Жизнь на земле скорлупа нам,
вне – пустота, нет бездонней,
кровь отдаю я тюльпанам,
как голубям хлеб с ладоней.

Пряник любви, он теперь – кнут,
долбится в шрамы и швы пульс,
грянулся в зной оземь беркут,
змеем из марева выполз.

И миража в небе брешь, где
брезжит пейзаж, догорая.
Реквиему вслед, не прежде,
грянет симфония рая.

Слух стал привычен к безмолвью,
мысли о прошлом кургузы,
вычурной, черной, как смоль, вью
зависти к вечному узы.

Крошевом белые кости,
как забытья соль в круг раны,
прахом родных мест по горсти
здесь чужеземцев курганы.

Заросли тальника, чей в них
взгляд тяжкий, будто в упор лбом?
Вон карагач, как кочевник,
едет на взгорке двугорбом.

В лоно не этой ли, чашей
семя приявшей, долины
замысел влит был тончайший,
чем человек был до глины?

Грезы творений, блажь тварей,
пенье и скрежет зубов из
трещин холмов полушарий,
плес родниковый – гипофиз .

Мыслей порядком, вещей ли –
о невозможном тоска мне?
Демон соблазна в ущелье
врос истуканом из камня.

Страсти скалы выступ стесан
сползшим с горы сроков селем.
Соль земли – кровью из десен,
слёз ливень – с неба весельем.

* * *