Гололед

В этом мире я то и дело
поражаюсь погоде:
с утра
превратился город в Медео!
А проспекты его – в зеркала!

Тротуар ненадёжен и зыбок.
Матюгается шоферня.
И скользит золотистой глыбой
борт «Икаруса»
на меня.

Я отскакиваю в испуге,
будто в жутком увидев сне,
как запаренные хирурги
копошатся потом во мне.

О, у них работёнки много!
Они нынче – на главных ролях,
если ты
прямиком до Бога
не отправился в «Жигулях».

Если даже после паденья,
в состоянье ругнуться зло –
подлатают тебя.
Оденут.
И опять посадят в седло

Непонятной, строптивой лошадки,
под названием «наша жизнь».
И попросят, сняв белые шапочки:
- Ты, давай-ка, браток, держись.


Рецензии