Когда это не просто слова а крик души моей,
Воспоминания живы ещё ведь я не остал с тех дней.
Да, было больно в тот миг ты сердце рваными ранами,
Рубцы оставив на память сказала прощай мне,
Но я не из тех кто будет копить обиды в себе,
Я с первыми лучами солнца их соберу на листке,
Чернилами на бумагу я нанесу как эскизы,
Для тебя это сделаю как Бетховен к Элизе.
И даже когда кончаться силы и вдохновенье иссякнет,
И что надо прекращать писать ведь боль не устанет
Мучить меня без отлагательств и попытки надежды,
Что после этих строк всё будет так как прежде.
Наивный может где-то, где-то дурак был,
Что не смог сберечь и сохранить, забыл,
Как буд-то пепел с сигареты мы стряхнули случайно,
Разрушили отношения, оставив себе печаль лишь.
А я тебе тогда писал стихи, прошло и рву всё на куски,
Остановить мгновение, как будто кадр в фотоплёнке,
На который попала другая девчонка,
И вроде та же улыбка, и те же глаза,
Но по твоей щеке вновь течёт слеза
И ты считаешь, что сказала все слова,
Что я опять подлец, а ты снова права?
Малыш, прости, вместо твоей руки, в моей всё чаще микрофон,
Вот и всё, давай закончим наш давно начатый марафон.
Отдельное спасибо Ростиславу Салахову (Left Bank) за помощь в написании!!
Тебе v. 1
© Copyright: Сергей Край Ковалёв, 2011
Свидетельство о публикации №111081902870
Свидетельство о публикации №111081902870
Рецензии
Сергей Ковалев. Нетрадиционный поэт.
Рецензия
С классификацией творчества автора, я, как литератор испытываю существенные трудности. В не традиционных литературоведческих кругах у автора сложилась бы репутация мастера деревенской поэзии, глубокого антисемита и т.д. С не меньшим автора можно было бы представить мастером психоаналитического стихосложения (один из литературоведов, моя подруга Сафура, подвела к этому, усматривая в творчестве автора продолжение традиции гомосексуальной поэзии). Оставляя в стороне известный апологетизм литературоведения, анализирующего литературу советского периода, а также признавая практическую неосуществимость попытки вывести точную формулу творчества поэта, исходя из анализа в нем нарративной традиции, имитирующей реальность, попробуем рассмотреть творчество автора в контексте эстетической тенденции, присущей советскому искусству периода создания текста, и эстетической тенденции, возникающей в самом творческом пространстве произведений молодого дарования. Для начало поясним, что за стихи пишет автор - именно ренессансной эстетике присуще резкое перемоделирование структуры мироощущения, резкий перенос акцента с макрокосма на микрокосм, вытеснение универсального космического начала с последующим замещением его персонифицированным континуумом. Именно этот процесс наблюдался в период первой волны стихов автора детстского неоренессанса, приходящийся на период второй волны взросления. Перед творцом первой волны стояла нелегкая задача. Ему гомосексуалисту необходимо было создать примитивную агиографию, демонстрирующую возможности члена общества безграничными в перспективе. Иными словами, автору предстояло сотворить миф о человеке с традиционной сексуальной ориентацией, как о центре мироздания. Поэтому в творчестве того периода за основу была взята структурная модель повествования, сложившаяся в классической французской литературе конца 19-го века - в этой безличной (эпической) модели автор обладает всеведущим знанием, беспрепятственно проникающий, как пенис в анус, в любые слои пространства всех своих персонажей. Процесс мифологизации реальности неизбежно привел к тотальной типологизации. Литература автора вторгается в психику масс, чтобы найти в ней разбросанные части нового человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Так постепенно у поэта возникла художественная структура мнимой соборности, лишенная космических корней и космической универсальности, застывшая в вакууме эмуляции. Внутреннее пространство было вытеснено внешним. Вторая же волна – не естественная сексуальная ориентация на косность, мертвенность сложившейся схемы. Взгляд автора переместился из внешнего во внутреннее пространство. Важным стал человек с гомосексуальным мировоззрением, как индивидуальность (а не как тип). И, естественно, классическая модель повествования была вытеснена моделями с подчеркнутым личностным, авторским, началом. Обратим внимание, как выстроено стихосложение у автора. Автор ведет свое стихо повествование от третьего лица, однако его знания не простираются за сферу информации, которой располагает его лирический герой-гомосексуалист. Таким образом, автор как бы пересказывает читателю то, что узнал от героя. Эта нарративная модель позволяет автору сохранять дистанцию между собой и персонажем (некоторые стихи у автора, идут, как метафоры, то есть обращается к девушке, а на самом деле к своему любовнику) и вовлекает читателя в сюжетный ход не непосредственно, а опосредованно - через призму авторского видения. Возникает эффект вовлекающей дистанции - читателя заинтересовывает читателя-гомика, поскольку он знает о нем не более чем он сам, читатель вовлечен в действие индивидуализированных персонажей, но остается в рамках художественного текста. Таким образом, поэт провоцирует в читателе необходимость во внутренней проекции в пространство персонажей. Такая поэтическая модель вполне соответствует тенденции сегодняшней литературы. Ваша Лина Валюта.
Эвелина Валюта 24.02.2012 17:16 • Заявить о нарушении
Рецензия
С классификацией творчества автора, я, как литератор испытываю существенные трудности. В не традиционных литературоведческих кругах у автора сложилась бы репутация мастера деревенской поэзии, глубокого антисемита и т.д. С не меньшим автора можно было бы представить мастером психоаналитического стихосложения (один из литературоведов, моя подруга Сафура, подвела к этому, усматривая в творчестве автора продолжение традиции гомосексуальной поэзии). Оставляя в стороне известный апологетизм литературоведения, анализирующего литературу советского периода, а также признавая практическую неосуществимость попытки вывести точную формулу творчества поэта, исходя из анализа в нем нарративной традиции, имитирующей реальность, попробуем рассмотреть творчество автора в контексте эстетической тенденции, присущей советскому искусству периода создания текста, и эстетической тенденции, возникающей в самом творческом пространстве произведений молодого дарования. Для начало поясним, что за стихи пишет автор - именно ренессансной эстетике присуще резкое перемоделирование структуры мироощущения, резкий перенос акцента с макрокосма на микрокосм, вытеснение универсального космического начала с последующим замещением его персонифицированным континуумом. Именно этот процесс наблюдался в период первой волны стихов автора детстского неоренессанса, приходящийся на период второй волны взросления. Перед творцом первой волны стояла нелегкая задача. Ему гомосексуалисту необходимо было создать примитивную агиографию, демонстрирующую возможности члена общества безграничными в перспективе. Иными словами, автору предстояло сотворить миф о человеке с традиционной сексуальной ориентацией, как о центре мироздания. Поэтому в творчестве того периода за основу была взята структурная модель повествования, сложившаяся в классической французской литературе конца 19-го века - в этой безличной (эпической) модели автор обладает всеведущим знанием, беспрепятственно проникающий, как пенис в анус, в любые слои пространства всех своих персонажей. Процесс мифологизации реальности неизбежно привел к тотальной типологизации. Литература автора вторгается в психику масс, чтобы найти в ней разбросанные части нового человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Так постепенно у поэта возникла художественная структура мнимой соборности, лишенная космических корней и космической универсальности, застывшая в вакууме эмуляции. Внутреннее пространство было вытеснено внешним. Вторая же волна – не естественная сексуальная ориентация на косность, мертвенность сложившейся схемы. Взгляд автора переместился из внешнего во внутреннее пространство. Важным стал человек с гомосексуальным мировоззрением, как индивидуальность (а не как тип). И, естественно, классическая модель повествования была вытеснена моделями с подчеркнутым личностным, авторским, началом. Обратим внимание, как выстроено стихосложение у автора. Автор ведет свое стихо повествование от третьего лица, однако его знания не простираются за сферу информации, которой располагает его лирический герой-гомосексуалист. Таким образом, автор как бы пересказывает читателю то, что узнал от героя. Эта нарративная модель позволяет автору сохранять дистанцию между собой и персонажем (некоторые стихи у автора, идут, как метафоры, то есть обращается к девушке, а на самом деле к своему любовнику) и вовлекает читателя в сюжетный ход не непосредственно, а опосредованно - через призму авторского видения. Возникает эффект вовлекающей дистанции - читателя заинтересовывает читателя-гомика, поскольку он знает о нем не более чем он сам, читатель вовлечен в действие индивидуализированных персонажей, но остается в рамках художественного текста. Таким образом, поэт провоцирует в читателе необходимость во внутренней проекции в пространство персонажей. Такая поэтическая модель вполне соответствует тенденции сегодняшней литературы. Ваша Лина Валюта.
Эвелина Валюта 24.02.2012 17:16 • Заявить о нарушении