Анна Каренина. Часть 3. По Л. Н. Толстому

Анна Каренина

Часть 3

1,2,3

Нежданным был для Константина,
Сергея, брата стал визит,
Но для помехи есть причина,
Он не работник — «паразит».

Он даже рад его приезду,
Не к месту был его визит,
Работ в деревне п;лна бездна,
В Сергее барин же «сквозит».

На отдых он приехал к брату,
И нравилась деревня тем,
Что не нужна труда затрата,
Работы нет ему совсем.

Поймать на речке чтобы рыбу,
Гулять и в поле, и в лесу,
Забот чтоб снять с себя всю глыбу,
И ощутить всю красоту.

Всегда нужно ему общенье,
А Левин занят был всегда,
Они вступали часто в пренья,
Но это вовсе не беда.

Все споры были о народе,
Народ бесправен, нет и благ,
Сейчас вот за границей в моде,
Чтоб не плодить всех бедолаг.

В деревню двинуть медицину,
Встать на защиту мужика,
Чтоб ту убогую картину,
Изжить в России на века.

За земство брат давал упрёки,
Что он не хочет посещать,
Прошли давно уже все сроки,
Деревню на ноги поднять.

В ответ одни лишь оправданья,
Что там — лишь болтовня одна,
У них там просто нет желанья,
Система вовсе негодна.

— Я не желаю тратить время
Мне дел хватает здесь, в селе,
Противно видеть земско(е) племя,
Там часто все навеселе.

Сергей брал верх обычно в спорах,
Во многом был он убеждён,
Народ считал он, что тот порох,
Быть благом может побеждён.

Наш Левин замолчал в том споре,
Со всех был побеждён сторон;
Во время спора вспомнил вскоре,
О личном деле думал он.

4,5,6

Желанье вровень с мужиками
Ему, чтоб выйти на покос,
Хотел он с братом, чтобы сами,
Обсудить весь сей вопрос.

Боялся он неодобренья,
Смеяться будет брат Сергей,
И Костины все намеренья
Согласовать было верней.

К тому же было неудобно
Оставить брата одного,
Всё это было бы подобно,
Неприязнь снискать его.

Но эта память о покосе,
Как сам косил он год назад,
Ему не дала в том вопросе
Иметь друго(е) мышленья склад.

И после разговора с братом,
Он утвердился лишь в одном,
Решил всё делать он в обратном,
Хоть убеждал его брат в том;

Ему косить совсем не надо,
Он будет всем округ смешон,
Что сей почин достоин ада,
Как будто и не барин он.

— Нужно физическо(е) движенье, —
Решился твёрдо он косить,
Лишь только больше уваженья,
Косьба поможет утвердить.

И он, встав рядом с мужиками,
Весь день косил и весь в поту,
Сжимал он сильными руками
Траве покорную косу.

7

Степан Аркадьич в Петербурге
Приятно время проводил,
Он словно закружился в пу;рге,
Названье есть тому — кутил.

Балы он посещал, концерты,
В гостях у знатнейших персон,
Конечно, и любовны(е) жертвы,
Не в силах миновать их он.

Семья жила его в деревне,
Где продан был весь лес весной,
Что предкам их ещё издревле
Принёс богатство и покой.

Но старый дом давно разрушен,
Остался только флигель там,
Быт в доме был уже нарушен,
И жить в нём было просто срам.

Везде сплошные неудобства,
В хозяйстве тоже не лады,
Но из-за Стивиного жлобства
Достать с трудом было еды.

Всё утрясалось постепенно,
Вольготно детям было там,
Все ждали Кити непременно,
Что предпочла её Во;дам.

Теперь, живя в уединенье,
Всё чаще Долли сознаёт,
Постигло в жизни ей везенье:
Себя всю детям отдаёт.

8

В ответ на жизни неустройство
Просил прощенья в письмах он,
Что слишком многим беспокойствам
Их быт в деревне окружён.

И, как всегда, всё обещанья,
Приехать, повидать семью,
Но, как всегда его «старанья»,
«Возможность не далась ему».

А Долли в праздник, в воскресенье
Собралась причащать детей,
Потратив всё своё уменье
Одеть детей всех красивей.

Все люди были в восхищенье,
Пленял не только их наряд,
И даже всё их поведенье,
Когда стояли они ряд.

Смотрелась Долли тож красиво,
Не так красиво, как на бал,
На удивленье мило, дивно,
Наряд, как раньше, не блистал.

С каким-то новым, свежим чувством,
Обратно ехали домой,
Свершилось всё с большим искусством,
Как будто выигран был бой.

Всё было хорошо и дома,
Но за столом вдруг Гришин свист,
Его по шалостям истома,
Он не был в поведенье чист.

Потом поездка за грибами,
Купальню им не миновать,
Уже грибы срывали сами,
А пред купаньем — ликовать.

И писк, и визг, и смех, и топот
Неслись в купальне, у реки,
С детьми в купальне масса хлопот,
За ними только и смотри.

Крестьянки шли мимо купальни,
На них был праздничный наряд,
И все их взоры, всё вниманье,
Детей увидев, весь отряд.

Затеять нужно им с княгиней
О барском доме разговор;
Быть с ними попросту активней,
Для Долли это — не позор.

С простой крестьянской даже бабой
Ей интересен разговор,
Она не бы;ла такой слабой,
Не помнит Долли с каких пор.

А как просты(е) крестьянки рады,
Смотреть на Доллиных детей,
Для Долли боле(е) нет награды,
Приятно чувствовать всё ей.

9

Вернувшись, вся семья с купанья,
Уже почти входили в дом,
Привлёк ко всем своё вниманье,
( Для Долли, будто грянул гром,)

Что едет Левин им навстречу,
Всегда желанен этот гость,
(А по-другому нет и речи)
Друг Стивы или просто «Кость».

Что перед ним её все дети,
Так рада Долли уж вдвойне,
Что есть прекраснее на свете?
И он доволен был вполне.

Но жизнь дала ему подножку,
Он сам мечтал иметь семью,
Он всё лелеял понемножку,
Мечту заветную свою.

— Вы Долли, просто, как наседка,
Вы рады, но не дали знать,
Что Вы теперь моя соседка,
Я Вам обязан помогать.

Я получил письмо от Стивы,
Где он мне пишет всё о Вас,
И в нём намёки и мотивы,
Проведать и помочь сейчас.

Что помощь будет неприятна,
Смутился он, предположив,
И Левин понял это внятно,
Поскольку муж у Долли жив.

За эту тонкость пониманья,
За деликатность дел семьи,
За чуткость и порыв вниманья,
Он с Долли был вполне сродни.

— Я рад, что это значит только,
Что видеть рады Вы меня,
Но мне бы было очень горько
Вам не помочь, всех Вас любя.

— Нам трудно было лишь вначале,
Теперь в порядке всё у нас,
Лишь по приезде мы страдали,
И нет нужды тревожить Вас.

В деревне, здесь в гостях у Долли,
В кругу отряда ребятни,
Почти забыл о горькой доле,
Ему чинённой от сестры.

Обеда после, на балконе,
Поймав в беседе сей момент,
Ему в приятном духе фоне,
Она дарила свой акцент:

— Сюда приедет скоро Кити,
У нас здесь лето проведёт,
Ей с мамой надоело в свите,
И с нетерпеньем она ждёт,

Когда придёт конец леченью,
Ей просто скучно уже там,
Мечтает — кончились б мученья,
Скорей бы ей приехать к нам.

— Неужто? — Вспыхнув как-то сразу,
Переменив весь разговор,
Он сделал вид, что эту фразу,
Не помышлял себе в укор.

— Спасибо, помощь нам не надо;
— Могу прислать Вам двух коров;
О Кити знать — душа бы рада,
О ней всё знать он был готов.

10

Прошло молчанье в разговоре,
И Долли продолжала вновь,
Ей было важно в этом споре
Узнать, была ли здесь любовь?

— Мне Кити пишет, что желает
Найти здесь радость и покой,
Она от всей души мечтает
С детьми о встрече и со мной.

— А что, здоровье её лучше? —
Вопрос с волненьем задан был,
Вдруг стал он чувствовать всё круче,
Что он обиду не забыл.

— Она здорова, слава Богу,
В её не верила болезнь,
И собралась уже в дорогу,
Уже забыта «стара(я) песнь».

— Безмерно рад за Вашу Кити, —
Растроганность цвела в душе:
— Назад оборваны все нити,
Я рад, что стало ей лучш;.

В лице беспомощность такая,
Смотрел он, молча на неё,
И Долли мысль, не прерывая,
Вторгалась смело в житиё;:

— За что Вы сердитесь на Кити,
Когда бывали Вы в Москве,
За что-то явно Вы ей мстите,
За что, скажите просто мне?

И Левин, весь уже краснея
И глядя на неё с мольбой,
Сказал, себя уж не жалея:
— Ответ совсем мой не простой;

Вам просто счас меня не жалко,
А знаете ли Вы о том,
Со мною поступили гадко,
И я забыл дорогу в дом.

Я делал Кити предложенье,
Давно созрела к ней любовь,
Но с мамой мудрое решенье
Приня;ли все, «играя роль».

Я просто был отвергнут ею,
Покинул спешно я Москву,
И нежных чувств, я сожалею,
Питать к ней больше не могу.

— Так знайте, Костя, Кити жалко,
Ужасно жалко, как сестру,
Судьба подставила ей палку,
А я Вам вот что счас скажу:

— От гордости Ваши страданья,
Я влезла к Вам, прошу простить,
Ваш здравый ум и пониманье
Помогут Вам всё пережить.

Вы не из тех, в ком гаснут чувства,
Вы полюбили один раз,
Любовь всегда была искусство
И не понять пустых лишь фраз.

Нас могут выбирать мужчины,
Свобода выбора всегда,
Судьба же женской половины
Осталась только лишь одна.

Всё долго(е) время ожиданья,
Когда пора давать ответ,
Живёт девица вся в страданьях,
Сказать ли «да» иль слово «нет».

Тем боле(е) выбор есть богатый,
Когда пред ней красавец хлыщ,
Умён, богат и не женатый,
Но в жизни может быть и прыщ.

Искать примеров и не надо,
Сидит пред Вами тот пример,
Мне муж мой в жизни сей отрада,
Но оказался лицемер.

В него влюбилась я девицей,
Люблю я очень всех детей,
Но он воздал мне всё сторицей,
В любовном деле он — злодей.

Для Кити это просто счастье,
Что Вронский ей сейчас не муж,
А то б ещё одно ненастье:
Нести нам сёстрам этот гуж.

Да, Кити сделала ошибку,
Прельстившись знатным женихом,
Её он «обобрал, как липку»,
Он «ездил бы на ней верхом».

Вы Костя, нравились ей тоже,
И если б Вы были одни,
Её бы выбор не был ложен,
Встречали б Вы счастливы(е) дни.

Уже был; довольно поздно,
Когда признались Вы в любви,
Влюблённой — это очень сложно,
Ведь чувства ждать же не могли.

А Вы — наездом лишь два раза,
С ним были встречи каждый день,
Себя отдали вы не сразу,
Вы промелькнули, словно тень.

Блистать она хотела в свете,
Она была уж влюблена,
Они, по сути — ещё дети,
Такая в жизни не одна.

Но Левин твёрд был в этом деле,
Считал оско;рблённым себя,
Так прямо высказать не смели,
Его все чувства лишь щадя.

— Ко мне ценю Ваше доверье,
В душе посеяли Вы боль,
Питаю к Кити лишь неверье,
Какая может быть любовь?

Я не хотела Вас обидеть,
И начат сей весь разговор,
Что мужем Вас не можем видеть,
Я не считаю, что позор.

Её люблю я сильно очень,
Ведь Кити же моя сестра,
Её отказ совсем не точен,
Сказала всё ещё вчера.

Любимым быть ведь сразу сложно,
Вы не сердитесь на сестру,
И «да» сказать неосторожно,
Вдруг так проснуться по утру.

Вот Вы же в первое свиданье
Руки не смели попросить,
Вас грызли муки и страданья,
А время шло, всем надо жить.

Могло всё быть за это время,
Замужней дамой стать уже,
А как тогда сносили б бремя?
Во много раз было б хуже;.

Любовь бывает и от взгляда,
Но чаще время же нужно,
И не всегда супруг отрада,
Как в жизни это бы должно.

Судить её не в праве строго,
Тянули время сами Вы,
Вы лишь «крутились у порога»
Когда наступит час любви.

Всё это кануло уж в лету,
Так Вы приедете ли к нам?
Не нужно отвергать совета,
Его охотно я Вам дам.

Мы ждём Вас непременно в гости,
Когда сестрица будет здесь,
На Кити не держите злости,
Свою Вы поддержите честь.

— Нет, избегать я встреч не буду,
Приехать к Вам я не смогу,
И случай с Кити не забуду,
Я, Долли, никогда не лгу.

11,12

Наш Левин был помещик дельный,
Владел он не одним селом,
Сестры владенья безраздельно
Теперь все числились на нём.

Дела уладить там с покосом,
Его звали; прибыть туда,
Цена покоса под вопросом,
Была частицей лишь труда.

К себе он шёл назад, в поместье,
Карету встретил на пути,
А в ней со станции «известье»
Судьба позволила «найти».

Её ошеломлён был взглядом,
О, эти чудные глаза!
Как с ней он оказался рядом,
Чуть не прошибла и слеза.

И понял Левин, что напрасно,
Себя загнал почти в тупик;
И для него всё стало ясно:
Любовью вновь он весь проник.

13

Каренин сильный был чиновник
В служебных всех своих делах,
Однако был он и невольник
В домашних, жизненных грехах.

Не мог он слышать, видеть слёзы
Детей и женщин, и родных,
И эти все его курьёзы,
К числу относятся «больных».

«Болезнью» была эта слабость,
Признать в характере своём,
Когда случилась эта «сладость»,
В карете с Анной быть вдвоём.

Его терзала злоба к Анне,
Но вид её текущих слёз,
Взывало к сердцу состраданье,
Чтоб не принять его всерьёз.

И от того сидел недвижим,
С застывшим, мёртвенным лицом
И не казался, что обижен,
И не откликнувшись словцом.

Теперь исчезли подозренья,
Но сердце поразила боль,
Всё ясно, прочь теперь сомненья,
Другая у жены счас роль.

Его все чувства лишь сравнимы,
Зуб будто выдернут больной,
Был сам он слишком уж ранимый
В его всей жизни не простой.

О всех нюансах жизни с Анной,
Пытался вспомнить он сейчас,
И понял, жизнь была обманной,
В последне(е) время много раз.

Без чести, сердца и без веры
Со мной жила десяток лет,
И эти жуткие манеры
Семье несли один лишь вред.

Ошибся я, связав жизнь с нею,
Ничто дурного в этом нет,
Теперь несчастлив быть не смею,
Я честно выполнял обет.

Постигнет что её и сына,
Пропал к тому мой интерес,
А в жизни «новая картина»
Не завела б «в дремучий лес».

Главнейшей счас его заботой
Была проблема сделать так,
Итогом чтоб его работы
Всех меньше было бы атак.

Работы по защите чести,
Атак, нападок на семью,
Не исключал он даже мести,
Очистить чтобы жизнь свою.

Он вспомнил массу тех примеров
Обманутых, неверных жён,
И сколько жизненных барьеров
В них каждый брать уже должё;н.

Одним из способов проблемы,
Была дуэль, и есть всегда,
Но здесь не избежать дилеммы:
А вдруг убьют и что тогда?

Нет, этот способ мне не нужный,
На службе я ведь человек,
Он в наше время давно чуждый,
Уже он просто — прошлый век.

Он начал думать о разводе,
Что может быть ещё честней?
Дать бой семейной непогоде,
Но это на руку ведь ей.

Он перебрал в воспоминанье
Известные разводы всем,
Но, ни один его вниманье,
Не заострил, чтоб без проблем.

В его же случае, как в личном,
Когда отвергнута жена,
Поймать её нужно с поличным,
Тогда виновна лишь она.

В условьях жизни его сложной,
Которая велась в семье,
Так просто было невозможно
Вину жене вменить вообще.

Но тонкость жизненных нюансов,
Он мог бы что-то доказать,
Ему не дала б даже шансов
Их на суде вслух все назвать.

Тогда от этих фактов явных,
Он сам бы очень низко пал,
Итогом мыслей самым главным:
Собою сам развод отпал.

Ещё одна его идея,
Внезапно вспыхнув в голове,
Идея эта, только тлея,
Осталась так лишь на уме:

Взамен формального развода
Разъехаться ему с женой,
Но та же самая «погода»
Всё будет между ней и мной.

Ещё к тому же и в придачу,
И Анна сразу без труда
Себе облегчит всю задачу,
В объятья к Вронскому — тогда.

Не мог он допустить такого,
Но чувство ревности прошло,
Оно ждало совсем другого,
Себя, конечно же, нашло.

И это чувство — чувство мести:
Душить всё время торжество,
Не быть ей с Вронским чтобы вместе,
Пресечь жён наших воровство.

Он взвесил всё, приняв решенье,
Все виды перебрав разлук,
Решил проблему без сомненья,
Не создавать чтоб лишних мук.

Другое всё скрывать от света,
Держать супругу при себе,
За сохранение обета,
Себя всего отдать борьбе.

Принять известные все меры,
Преступн(у) прекратить их связи,
Напомнив ей о долге веры,
Чтоб смыть с семьи позорну(ю) грязь.

Другие все его решенья,
Лишь будут хуже для нас всех,
А дел прелюдное веденье
Годно; для сплетен и утех.

Ещё одно соображенье,
Какое важным он считал,
Своим таким как бы решеньем
В союз с религией вступал:

Жену свою не отвергая,
Возможность исправленья дать,
Свои все силы напрягая,
Спасенья от морали ждать.

Каренин знал, конечно, твёрдо,
Не даст попытка результат,
Но он держался даже гордо,
И даже был решенью рад.

О жизни думая дальнейшей,
Он даже помышлял о том,
Итог мог быть вполне важнейшим:
Вернуть супругу в отчий дом.

Он думал просто нужно время,
И всё пройдёт само собой,
И для него столь тяжко(е) бремя
Оставит душу на покой.

14

Приняв последнее решенье,
Каренин сел писать письмо,
Вложив в него своё уменье,
Чтоб краткое, был; оно.

Но, чтоб и не было обидно,
Защиту лишь своей семьи,
Пред светом чтоб не было стыдно,
Семью чтоб, наконец, спасти.

        Письмо к Анне.

Какими ни были б поступки,
Свершили Вы уже в семье,
Иду для Вас я на уступки,
Чтоб лучше было Вам и мне.

Я не имею просто права
Пред богом узы брака рвать,
Семья для нас — вот та «оправа»,
Всю жизнь в которой нам страдать.

Ни по капризу, настоянью,
С дороги сбился ли  супруг,
По обоюдному желанью
Её покинуть сможет друг.

И наша жизнь с тобою, Анна,
Должна идти, как прежде шла,
Хотя была она обманна,
В прощенье не держу я зла.

Нам просто так необходимо,
Так лучше будет и для Вас,
И не забудьте, что помимо
И сын растёт у нас сейчас.

Но время лечит все невзгоды,
Уверен в этом я вполне,
Что все семейны(е) непогоды
Не ну;жны Вам, тем боле мне.

Ведь будет плохо и для сына,
Он всех нас просто не поймёт,
И дом другой, «друга(я) картина»,
Отца он нового найдёт.

Мы всё обсудим в личной встрече,
Я настоятельно прошу,
На даче жить — нет боле речи,
Я больше Вам не разрешу.

Жду Вас в столице с нетерпеньем,
Тем боле(е) кончился сезон,
Следить должё;н за исполненьем,
На даче жить — какой резон?

Исполнить чтоб моё решенье,
Напомнить смею ещё раз,
Приехать в дом без промедленья,
Заранее благодарю я Вас. 

Р. С. В письме я деньги прилагаю,
Расходов Вам не миновать,
Я это точно уже знаю,
Что Вам их есть куда девать.

Письмом остался он доволен,
Ещё раз прочитав его,
К возврату путь им был неволен,
В нём ясно было лишь одно.

15

Хотя открылась Анна мужу,
Но жизнь в семье, как на войне,
И прямо сказанная «стужа»,
Всё сложным делала вдвойне.

Но Анна всё же была рада,
В душе всё время ныла боль,
Не стало боле лжи и смрада,
Отныне новая вся роль.

В семье теперь определённо,
И роль её теперь ясна,
И совесть более спокойна,
От лжи избавилась она.

Свиданье с Вронским в тот же вечер,
Не смела всё сказать ему,
В карете жаркие все речи,
Как вызов, брошены всему.

Всему укладу её жизни,
Всему, кем в обществе была,
Её пример — позор отчизне,
Она такого не ждала.

Проснувшись на другое утро,
Вдруг сразу вспомнила она,
(Ей как бы обожгло всё ну;тро,)
То были дерзкие слова:

Что были сказаны в карете,
Ужасны показались ей,
И как ей жить теперь на свете,
Поступит как Каренин с ней?

Всё, что вчера казалось ясным,
Сейчас безвыходным нашла,
Оно предвиделось ужасным,
Не слишком далеко ль зашла?

Терзали мысли о позоре,
Лишиться дома, наконец,
И даже выгнать могут вскоре,
Её страданиям — венец.

Казалось, он не любит боле,
Не может предложить себя,
Что у неё нет горшей доли,
Что мужу всё сказала зря.

Смотреть в глаза и слугам стыдно,
Служанку не могла позвать,
Ей утром стало так обидно,
Что было трудно даже встать.

О сыне вновь воспоминанье
Дало почувствовать ей вновь,
Что в том её счас состоянии,
Её спасёт к нему любовь.

Что сын её — её опора,
Её надёжный щит и меч,
И на случа;й любого спора,
На сторону свою привлечь.

Попав в любое положенье,
Покинуть сына ей нельзя,
Будь даже Вронского смятенье,
«Но сына не оставлю я».

Её пусть муж хоть опозорит,
Пусть даже выгонит её,
А сына всё равно оспорит,
Ибо он — её житьё.

Нам надо действовать скорее,
Уехать надо просто с ним,
Нам в деле надо быть смелее,
К тому же муж уж нелюбим.

Серёжу встретила в гостиной,
Он явно что-то натворил,
Но шалость лишь была невинной,
И маму он боготворил.

— Я знаю, что ты сделал дурно,
Не будешь никогда и впредь;
И слёзы с глаз полились бурно:
На сына тяжело смотреть.

Он был обрадован, испуган,
Но в нём светилась лишь любовь,
Прощён он мамой, не поруган,
И сын и мать едины вновь.

— Меня, неужто, он отвергнет
И будет заодно с отцом?
Сомненье постоянно сверлит,
Такому чтоб не быть концом.

Опять почувствовав сомненья,
Двоиться начала душа,
И страх сковал и опасенья,
Что будет всем она чужда.

— Нет, надо уезжать скорее,
Куда? Конечно же, в Москву,
И чем скорее и быстрее,
Тем лучше планы их сорву.

Но прежде — написать обоим,
Ведь надо что-то объяснить,
Чтоб всем ни с боем и ни с воем,
Смогли б её за всё простить.

          Письмо мужу.

«Всё, что случилось между нами,
Причина, чтоб покинуть дом,
Похоже, пробежал «цунами»,
В душе стоит как будто ком.

Мы с сыном уезжаем вместе,
Не знаю я, каков закон,
Кто будет удостоен чести,
И с кем остаться должен он?

Я знаю, Вы ведь всемогущи,
Прошу, оставьте сына мне,
Так будьте ж Вы великодушны,
Мой сын мне снится и во сне».

Её призыв к великодушью,
В нём вряд ли было бы найти,
Скорее чувства малодушья
Стояли на её пути.

— Нет, нет, — себе сказала Анна, —
—Раскаяться, признать вину?
Сия идея — нежеланна,
Писать об этом не могу.

Письмо разорвано в миг тут же,
Другое написать чтоб вновь,
Без раскаянья будет лучше,
Где видна к сыну вся любовь.

С письмом для Вронского труднее,
Сначала начала писать,
Оно хоть вышло и мудрее,
Пришлось ей тоже разорвать.

— Письмо — оно совсем не нужно, —
Сложив бювар, пошла наверх,
Оно, быть может, будет чуждо,
Чтоб взять над чувствами ей верх.

Отда;ла слугам указанье,
В Москву готовить свой отъезд,
Чтоб быстро, на одном дыханье,
На том поставить как бы крест.

16

Уж полным ходом были сборы,
Когда вдруг позвонил курьер,
Как будто вдруг разверзлись горы,
Как будто вдруг возник барьер.

Письмо она прочла два раза,
И чувство холода свело,
В своём письме Каренин сразу
Сводил на нет её всё зло.

Всё то, о чём она хотела,
Все те, что бросила слова,
Уже на утро пожалела,
Как будто смыла их волна.

Его письмо было ужасно,
Остался он, по сути, прав;
Но Анна стала вдруг несчастна,
Ох, как же низок его нрав!

— Он прав, он — только христианин,
Он —  низкий, гадкий человек,
Моей изменой он лишь ранен,
Я с ним прожила «целый век».

Всегда он был религиозен,
Мужчина честный и умён,
В делах всегда он так серьёзен,
Во всё всегда он углублён.

Душил во мне он всё живое,
А в личной жизни он — тиран,
Не понял он,  что в ней такое,
Он в личной жизни, как баран.

Нужно вниманье и участье,
И женщине нужна любовь
Он не создал мне это счастье,
А он пускал мне только кровь.

И счастье видела я в сыне,
Его пыталась я любить,
При той сложившейся картине,
Я дальше не могла и жить.

Десяток лет прошли бесследно,
Теперь познала я любовь,
Жить и любить — да разве вредно?
Но с Вронским ожила я вновь.

«Но плохо будет и для сына», —
Писал он так в своём письме:
«Вы не забудьте, что помимо
Всем плохо будет, Вам и мне».

— Но это явная угроза,
Ведь это просто же шантаж;
Он будто та колюча(я) роза,
Всегда семьи достойный страж.

Грозит забрать он даже сына,
Он знает, бросить не смогу,
И даже, если я любима,
То буду я всегда в «долгу».

Но этот «долг» на век позорен,
Роняет звание он «мать»;
Ну, до чего же он прозорлив,
Что сына вздумал он забрать.

«А жизнь должна идти, как прежде», —
И быть мучительной должна?
Но в личной жизни он — невежда,
Ему жена и не нужна.

Он жить готов и нелюбимым,
Держалась лишь бы так семья,
Всё время быть неумолимым,
Но лишь бы оградить себя.

Он жить желает лишь в обмане,
Любить не сможет никогда,
Своей он уготовил Анне,
Мученья ей иметь всегда.

Не впасть мне снова в эту тину,
Я эти планы не приму,
Все сети я,  как паутину,
Их просто с яростью порву.

И снова слёзы от бессилья,
Желанье написать письмо,
Ей от семейного насилья,
Как будто на глазах бельмо.

Понять ей дали уже ясно,
Менять что ничего нельзя,
Опять она будет несчастна,
Затеяла всё это зря.

И ей совсем не безразлично,
Что скажет просвещённый свет,
Ведь это даже неприлично,
Отвергнет общество, иль нет.

Да кто ж поймёт её такую,
Что бросит сына и семью,
За всю любовь её «нагую»,
Лишь по причине — «я люблю».

Женой преступной она будет,
С нелюбимым вновь живя,
Её весь свет за то осудит,
Что к любовнику ушла.

Курьер всё ждёт её ответа,
Так что же мужу написать?
Мне кто бы дельного совета
Сейчас бы просто смог подать?

Мне видеть счас бы Алексея,
Быть может он мне даст совет;
Свои надежды этим грея,
Писала так ему ответ:

«Письмо я получила Ваше», —
И подпись «Анна» была в нём;
И больше ни словечка даже:
— Забыться мне бы крепким сном.

Поеду я к своей подруге,
Увижу, может, там его,
Ах, как нуждаюсь счас я в друге,
И есть причина — от чего.

17,18

Княгиня Бетси, кто Тверская,
Подругу звала на крокет,
И там, её гостей встречая,
И Вронский мог оставить след.

С расчётом встретить Алексея,
Приехав раньше всех гостей,
Надежд на это не имея,
Поймать ей удалось вестей.

Записку привёзли княгине;
Ей встретился его лакей,
Узнать, где барин его ныне,
О, как хотелось тотчас ей.

С подругою за чашкой чая,
Ведя с ней светский разговор,
В него особо не вникая,
Чтоб не возник ненужный спор,

Она узнала из записки,
Что Вронского не будет здесь;
Была зажата словно в ти;ски,
Узнав плохую эту весть.

— Ответить нужно Алексею, —
Чиркнула Бетси пару строк,
Со страстью наша Анна всею
Добавила к свиданью срок:

«Вы приезжайте к саду Вреде,
Я буду там часам к шести,
Мне с Вами нужно наши беды
Довольно срочно утрясти».

Она, побыв с гостями вместе
Всего лишь несколько часов,
Чтоб сплетни стали ей известны,
Уехала без лишних слов.

19

Хотя и Вронский слыл повесой,
И жизнь он с виду прожигал,
Но это было лишь завесой,
В делах порядок соблюдал.

Держал всё время на контроле,
Свои финансовы(е) дела,
Но вопреки его же воле,
Вся жизнь сюрприз преподнесла.

А воля была беспредельна,
Почти всегда он был в долгах,
Его бюджет не безраздельно
С господской волей был в ладах.

Вот и сейчас, сводя итоги,
Огромный насчитал он долг,
Не стал он оббивать пороги,
Из чувства гордости — не мог.

Доход считался под сто тысяч,
Но денег этих не имел,
С него он пожелал часть вычесть,
Когда был молод, слишком смел.

Отца огромным состояньем
Владел на время старший брат,
Из чувства долга, состраданья,
Всё подлежит ему возврат.

Возврату в случае женитьбы,
А счас имел лишь двадцать пять,
Но как сейчас ему-то быть бы,
И где ж ему-то денег взять?

А мать — отдельно(е) состоянье
Всегда имела в их семье,
И в виде нежного вниманья
Давала жить его казне.

Имея в год почти «полсотни»,
Прожить он умудрялся всё,
Ему б иметь не меньше сотни,
Не мог просить он у неё.

В письме последнем всё намёки,
Что помощь будет лишь тогда,
Когда в положенные сроки
Исправно службу б нёс всегда.

Он был бы уважаем в свете,
А в личной жизни меру знал,
Любовны(е) не сплетал бы сети
И нравы в свете соблюдал.

Но что особо неприятно,
Что Анна замужем была,
А муж, насколько ей понятно,
Не избежать ему стыда.

Ему, мол, не пойдёт на пользу,
Раз с нею он судьбу связал,
На путь он встал довольно скользкий,
И будет в обществе скандал.

Мать твёрдо приняла решенье,
Не будет денег ему слать,
Его такое поведенье,
Она не может одобрять.

Забрать назад чтобы у брата,
Не может даже речи быть,
Всё ране сказанное свято,
Зачем ему с скандалом жить.

Продать бы лошадей скаковых,
Решил он выкрутиться сам,
Займу с десяток я целковых,
И никому я в долг не дам.

Послал ответ своей мамаше,
Всё разложив по их счетам,
Мне не нужны советы Ваши,
С судьбою разберётся сам.

20

Граф Вронский в жизни всегда счастлив,
Он жил по правилам своим,
Во всём старался быть участлив,
И был он многими любим.

Он чтил свод правил непременно,
Свод этот не был так велик,
И точно знал, что это верно,
Он к ним давно уже привык.

Он точно знал, что вот к примеру,
Полезно женщинам лишь лгать,
И не всегда, а только в меру,
И оскорблений не прощать.

Не лгать стараться всем мужчинам,
Но мужа можно обмануть,
Сноситься с уваженьем с чином,
Не смели чтоб тебя и пнуть.

Но может быть и неразумным,
На взгляд иной весь этот свод,
Легко было; и не безумно,
Шагать по жизни как бы вброд.

И только с Анной отношенья,
Нарушили весь правил свод,
Душа наполнилась смятеньем,
Менялся жизненный  подход.

Всем женщинам, что были ране,
И не сравниться даже с ней,
Не преступал он с ними грани,
Но Анна всех была ценней.

Она достойна уваженья,
Ему дарила всю любовь,
К тому ж она — и в положенье,
Уже смешал он с нею кровь.

Подозревать об этой связи,
А в обществе могли уж знать,
Кто льёт на них потоки грязи,
Готов заставить замолчать.

А муж — лицо ненужно(е) ныне,
Он должён с Анной жить один,
Её лишь одному мужчине,
Сей славный достаётся чин.

Влюбился в Анну Вронский первый,
Она ответила ему,
И это признак очень верный,
Что предпочла его всему.

Плевать на мненье ей света,
Она пренебрегла семьёй,
И честь её была задета,
Она рискнула и собой.

Бывает в жизни это редко,
Чтоб так любить могли его,
За ним закрылась будто клетка,
Уже достиг в любви всего.

Они дитя уже зачали,
Вершина пламенной любви,
Они наверняка всё знали,
Уже гнездо своё свели.

Как дальше жить в сей ситуацьи,
Обоих жизнь взяла врасплох,
Как будто находясь в прострации,
Их здравый смысл почти заглох.

В порыве этого известья,
Что будет скоро он отец,
Скорей всего из чувства лести,
Решил он положить конец.

Конец житью её у мужа,
Она должна жить только с ним,
Зачем ей муж, он ей не нужен,
Им хорошо и так двоим.

Увидел он, что дал он маху,
Обдумав только всё теперь,
Конечно, он поддался страху,
Метался словно дикий зверь.

«А если ей оставить мужа,
То значит нужно жить со мной,
Сейчас что может быть и хуже
Сравниться с нашей с ней бедой.

Беда же в нашем положенье,
Что у меня-то денег нет,
Уехать — тоже осложненье,
На службе я уж много лет.

Но чтобы выполнить всё это,
Мне вдоволь деньги как нужны,
Моя карьера будет спета,
Вот как условия сложны.

Его вопрос насчёт отставки,
Напомнил лишь ему о том,
Карьерой боле высшей ставки
Мечтал владеть уже потом».

И жил мечтою лишь о славе,
Конечно, был честолюбив,
Теперь что говорить о нраве,
Как вдруг он Анну полюбил.

Как совместить два этих чувства,
В той жизни, в общем, не простой,
Здесь ум нужны и всё искусство,
Какой тут может быть покой?

Вначале всё было в порядке,
И служба, и желанный свет,
И «не играл ни с кем он в прятки»,
Считался армии он цвет.

Он допустил одну оплошность,
Так, года два тому назад,
Он упустил одну возможность,
И сам уже не был и рад.

Отказ он дал от назначенья,
«Набить» хотел себе цену,
Не дали снова предложенья,
Нашли замену и ему.

Свободу он считал важнее,
Себя держал тонко;, умно;,
Он делал вид — ему главнее,
Пока он молод, всё можно;:

Блистать во всей красе и силе,
(Потом успеет наверстать)
Такая жизнь в его лишь стиле,
От жизни брать всё, что желать.

Он не считал, что он обижен,
Не  был сердит ни на кого,
Всегда был весел и подвижен,
Ему всё было от чего.

Но время шло неумолимо,
И чувства стали угасать,
Он видел — всё проходит мимо,
Ему не стали предлагать.

Его престиж, как человека,
Который всё мог, но не взял,
У всех со временем поблекло,
И он лишь «в рядовые» встал.

Теперь мог быть лишь добрым малым,
Но больше ничего не мог,
И что становится он вялым,
Что в жизни он достиг итог.

Последней вспышкой интереса,
Внимание привлекших свех,
Что мнение о нём — повеса,
Развеял в прах, впадая в грех.

Но вдруг тот «червь» опять проснулся,
По службе —  Серпуховский друг,
Из Средней Азии вернулся
И ловкий оказался вдруг.

В полк возвратился генералом,
Высокий получил он чин,
«Ему бы здесь всем править балом»,
И боле не было причин.

А Вронский — ротмистр лишь только,
Ему ровесник — генерал,
Как на душе же было горько,
О, как же Вронский низко пал.

«Но если выйду я в отставку,
То я сожгу все корабли,
Мне значит нужно делать ставку,
На службу, чтоб поднять смогли.

Менять же ничего не надо,
Она сама сказала так,
Конечно, Анна будет рада,
Карьера не потерпит крах.

Как будто он воспрянул духом,
И вспыхнул блеск в его глазах,
Казалась жизнь вся лёгким пухом,
А мысль витала в небесах.

21

Приезд «родного» генерала
С восторгом встретили в полку,
И чувство гордости взыграло,
Как взят барьер на всём скаку.

И повод был устроить встречу,
Не просто встречу — торжество,
Был бал, вино, какие речи,
Для всех он был, как божество.

Они не виделись три года,
Им было что оговорить,
Ведь Вронскому «не дали хода»,
Желанье было обсудить.

Он строен, нежен, благороден,
И Серпуховский возмужал,
Но видно было, он свободен.
И красотой не поражал.

В лице сиянье постоянно,
Как у успешных всех людей,
А также явно в том и главно,
В предчувствие успешных дней.

Годов и дней его дерзаний,
Проведенных в краю чужом,
Стране на пользу всех деяний,
Полезных в будущем, потом.

И вот они уже в беседе,
Им есть поговорить о чём,
Они, как «старые соседи»
Всё знали: всё и что почём.

— На скачках почему ты не был?
Тебя я видеть там хотел;
— В тот день я поздно очень прибыл,
На них я просто не успел.

О всех твоих делах на службе
Я знал уже через жену,
Всё лишний раз молви;т о дружбе,
Я вот что, друг, тебе скажу.

И Вронский улыбался даже,
Ему приятен разговор,
И он стоял как бы на страже
Он чувствовал начнётся спор.

— Я очень рад тому успеху,
Я знал всё тоже о тебе,
Твоим друзьям всем на утеху,
Какой пришёл к тебе в судьбе.

— И мне приятно Ваше мненье,
Я тоже рад и за себя,
Постигло в деле мне везенье,
Так, между нами, говоря.

Признаюсь я, моя то слабость,
Немного я честолюбив,
Но не пристала мне та гадость,
Нисколько я и не хвастлив.

И жить теперь мне интересней,
Что знаю, власть в моих руках,
Что даже лучше, чем в известных
Всем нам, стареющих кругах.

Чем ближе нахожусь я к власти,
Доволен больше буду тем,
И чувство предстоящей «сласти»
Растёт на зависть людям всем.

— Быть смыслом  в каждой личной жизни,
Такое может не для всех,
Добыть себе и для отчизны,
Не каждый может сей успех.

— Уже потом, живя, я вижу,
В начале думал, как и ты
(Не знаю, я ль тебя обижу?)
Но есть причины, чтоб мечты,

Не со;рвались, а стали б в радость;
Вот мы и к теме подошли:
Считаю, проявил ты слабость,
С дороги прочь «тебя ушли».

Тебя одобрил я, конечно,
Я знаю, слышал про отказ,
Жалеть об этом будешь вечно,
Но что скажу тебе я счас:

Свершил поступок не как до;лжно,
А сам поступок твой хорош,
Возможно, поняли всё ложно,
И расценили словно грош.

— О всех свершённых мной деяньях,
Я не жалею никогда,
Какие б ни были страданья,
Какая б ни была беда.

А само(е) главно(е) мне прекрасно,
Свободу я всегда ценю,
Я сделал это не напрасно,
Замужню(ю) женщину люблю.

— Прекрасно — только лишь на время,
Но есть же будуще(е) у всех,
Успеть «вскочить нам нужно в стремя»,
Чтоб закрепить нам свой успех.

Таки(е) как ты нам нужны люди,
Нам надо партию создать,
Где каждый независим будет,
В руках у них и будет власть.

— Пойми, мне ничего не нужно,
Мне нужно то, что только есть;
Уже и генерал натужно,
Свою лишь защищает честь:

— Я знаю, что всё это значит,
Ты больше женщин знал числом,
Но, ни одна из них не плачет,
Ни счас, тем более, потом.

Но кто-то так сказал однажды:
— Узнав любимую жену,
Узнаешь лучше ты о каждой,
Как сотню знал бы, не одну.

О женщинах — одно лишь мненье:
Они — «подножка» нам в делах,
Чем больше в том тебе везенья,
Скорей наступит в жизни крах.

Любить нам надо без помехи,
И средство в том всегда одно,
Чтоб не мешали нам утехи,
Жениться надобно давно.

Сравнить любовные утехи
С исполненьем важных дел,
Как груз нести и для потехи
Запускать из лука стрел.

А груз, увязанный на спину —
Лишь свадьба — выход есть один,
Любовь, как верную причину,
Женитьба сделает, как клин;

Который высвободит время
Для наших с Вами важных дел,
Тогда «вскочивши в это стремя»,
Ты много сделать бы успел.

Ты вспомни и примеров много,
Карьер, погубленных в любви,
Возможно, и судить-то строго
Не всякий раз себя могли.

И Вронский, думая об Анне,
В ответ лишь вымолвил одно:
— Любовь бывает всех желанней,
Для дел лишь это — всё равно.

Но тут лакей подал записку,
От Бетси весточка была;
И, чтоб не делать в споре риску,
Сославшись на свои дела,

Домой поспешно он собрался,
На Анин поспешил он зов,
И с другом он тотчас расстался
Уже почти без лишних слов.

22
 
Покинув торопливо друга,
Он мчал в карете во всю прыть,
К шести ждала его подруга,
На встрече с ней он должен быть.

В карете сидя, о;бъят чувством,
Почти что радостным вдвойне,
Не нужно вспоминать о грустном,
Был снова как бы «на коне».

Внезапна дружба с генералом
И лесть, выска;занна ему,
Явились для него тем даром,
Скорей всего, и потому,

Его считали снова нужным,
Или что по;просту «своим»,
Не вовсе уж таким и чуждым,
И больше Вронский не гоним.

Но всё сильнее чувство встречи
Вселяло радость в жизнь его,
«Зажглись все разом будто свечи»,
Казалось, он достиг всего.

Желанну(ю) покорил он деву,
Влюбился сам и был любим,
Он пищу дал и мыслям, чреву,
Давно так не было всё с ним.

Её увидел он в аллее,
И этот взгляд его светил,
К ней заспешил ещё скорее,
Её весь облик так был мил.

— Ты не сердись, что я позвала,
Мне очень важно сообщить,
Ему я всё уже сказала,
Что не могу с ним больше жить.

— Теперь нам всё-таки уж лучше,
Но ясно всё, как тяжело,
И, думаю, не будет «худше»,
Всё как бы двинулось, пошло.

Она читала его мысли,
По выражению лица,
Её и счас сомненья грызли,
Она не слушала слова.

Письмо получено от мужа,
И знала в глубине души,
Хотя он ей теперь не нужен,
Но «выход» ей в письме нашли.

Она не в силах бросить сына,
К её любимому уйти,
Её семейная «машина»
Встаёт всё время на пути.

Но с ним ждала она свиданья,
Он Анне даст какой совет,
Иль без минуты колебанья
Его последует ответ:

— Тогда мы будем лишь счастливы,
Всё, Анна, брось, беги со мной, 
За нами « пусть несутся взрывы»,
С тобой должны мы встретить бой.

Она уйдёт с ним, бросив сына,
Поддержку эту получив,
В лице была другая «мина»,
Желанье он «не излучил».

— Сказать ему слова все эти,
Нисколько мне не тяжело, —
Уже почти в вечернем свете,
Ему вручая то письмо.

— Пресечь твоё чтоб положенье,
Всегда желал лишь одного
Чтоб не «прилипло» униженье,
Добиться счастья твоего.

— Могу ль я в этом сомневаться,
Мне это говоришь зачем?
С тобой мне чтоб не расставаться,
Уже пожертвовала всем.

Её дрожали уже губы,
Уже мне это всё равно,
И плотно были сжаты зубы,
Смотрелась вся сама злобно;.

Читая мужнино посланье,
Успел он к мысли той прийти,
Что толковали ему ране(е):
(— Ты всё внимательно прочти)

Всем лучше быть всегда свободным,
Ни с кем не связывать себя,
Но будет тот поступок подлым,
Сказать ей этого нельзя.

Она читала в его взгляде,
Что что-то с ним произошло,
И на него при этом глядя,
Поняла, всё уже прошло.

Прошла уже его решимость,
Чтоб вырвать Анну из семьи;
И вся её уже терпимость,
Надежды все давно ушли.

И Анна поняла всё твёрдо,
Что чтобы ни сказал он ей,
Она переживёт всё гордо,
Но трудно скрыть всё от людей.

Её обманута надежда,
Что всё обдумал уже сам,
Что ей сказать всё надо прежде,
Чем весь поднимется сей гам.

— Не вижу ничего плохого!
— Ты видишь, что за человек!
Забрать и сына дорогого,
И сделать бы из нас «калек».

— Как всё он этого захочет;
Не думаю, что будет так;
— А кто кого при том порочит,
По чьей вине расторгнут брак.

На то имеет полно(е) право,
В убытке та лишь сторона,
(Закон гласит об этом здраво,
Что бывши(е) муж или жена)

А за развод, как в наказанье,
Иметь ребёнка за собой,
«Не лез бы в реку, по незнанью»,
Тем самым дать супругу бой.

— Но так не может продолжаться,
Ты жизнь позволь обдумать нам,
Чтоб нам с тобой не оказаться…
Чтоб не был в обществе «бедлам».

— А сын, неушто бросить сына,
Я это сделать не могу,
Поступок сей как будто тина,
Затянет женщину в беду.

— Но ради бога, что же лучше,
Иль унижаться и терпеть?
Тебе от этого лишь «худше»,
Мне больно на тебя смотреть.

— В твоих словах нет боле(е) смысла, —
Срывался голос весь на дрожь,
Её одна досада грызла,
Была ль в любви к ней эта ложь?

— Осталось мне одно спасенье,
Как полюбила я с тех пор,
Её ко мне лишь проявленье,
Твоя любовь без поз и ссор.

Мне ничего уже не страшно,
И если так любовь сильна,
Горда… И это очень важно,
Я просто ею так горда.

Заглушен оказался голос,
И слёзы горя и стыда
Она одна уже не Колосс,
«В любви осталась я одна».

И он, расстроенный словами,
Заплакать тоже был готов,
Своими «славными делами
Вогнал её он в сто потов».

Он был виной её несчастья,
Но он, не мог ни чем помочь,
Разорван тоже он на части,
И видел «безпросветну(ю) ночь».

И он не твёрдо как-то снова:
— Возможен, наконец, развод,
И сына взять и быть готовой
Свершить от мужа и уход!

Она главой лишь покачала:
— Зависит от него лишь всё,
И жить придётся ей сначала,
Хотя не любит уж давно.

23
 
Комиссий всех всегда работа
Обычно в понедельник шла,
И вся Каренина забота
Докладом в ней себя нашла.

И в свете лишь «ходили речи»,
Блестяще выиграл он бой,
Дошло чуть дело не до «сечи».
Какой был поднят страшный вой.

Хотел казаться равнодушным,
Во вторник, с самого утра,
Но посчитал себя сверх нужным,
С успехом справившись вчера.

Узнав об Анином приезде,
К тому ж был также удивлён,
Забыв, что звана была прежде,
И был приятно поражён.

Не вышел даже к ней навстречу,
Она ждала, что к ней придёт,
Готова(я) высказать все речи,
Но их, похоже, он не ждёт.

Его застала в странной позе,
Когда вошедши в кабинет,
И в ею заданном вопросе,
Обдумал будто свой ответ.

Он встал пред ней и взял за руку,
Поставив кресло пред собой,
Но думал, усмирил он муку,
И что она «дала отбой».

Спросил: «Здоров ли счас Серёжа?»
И далее(е) разговор был строг:
— Ваш образ жизни… мне, похоже,
Вас надо заключить в «острог».

Но Анна, не смирившись всё же:
— Хотела ехать я в Москву;
Но он в ответ всё боле(е) строже:
— Я Вас теперь не отпущу!

Я поступила так преступно,
И я Вам боле не жена,
Повздорили довольно крупно,
Жить с Вами боле не должна.

Менять всё боле(е) я не в силах;
Сказать приехала я к Вам;
— Всю кровь испортили мне в жилах,
Я знаю всё об этом сам.

И с чуть сдерживаемым гневом,
И глядя прямо ей в глаза,
Своим противным всем напевом
В ответ он просто ей сказал:

— Я снова Вам всё повторяю,
Я всё вещал и Вам писал,
Но знать того я не желаю,
Хотя всё это я и знал.

Мужьям нести «приятны(е)» вести,
Не все же жёны так «добры»,
Красивы слишком, но, как бестьи,
Но есть такие, как и Вы.

Чтоб наши с Вами отношенья,
К тому Вас убеждаю вновь,
Играли внешнее значенье,
Должна такая быть «любовь».

Ведь всё известно станет свету,
Что Вы позорите себя,
Всю гнусность пресеку я эту,
Закон наш строго соблюдя.

Всё то, что было между нами,
Ценю, но презираю Вас,
Но вот прошли меж нас «цунами»,
Они позорят с Вами нас.

— Так от меня-то, что Вам нужно?
— Одно лишь нужно мне от Вас,
Чтоб встречи с ним Вам стали чужды,
Чтоб в свете не трепали нас.

24

Весьма был ныне превосходный,
В году текущем урожай,
Но Левин был к нему «холодным»,
Хоть сколько сил не напрягай.

Из-за враждебных отношений
Пропал к хозяйству интерес,
На ряд успешных применений
И приложенный прогресс.

Его озлобили всё споры,
Вести он должен каждый день,
Введя он новшеств целы(е) горы,
А мужикам работать лень.

Земля, что вспахана плугами,
Стада улучшенных коров,
В хозяйство вложенных делами,
Научных методов основ.

Рядами сеющи(е) машины,
И в глубь запаханный навоз,
Душе его чтоб быть даримы,
Ему не принесли тех роз.

И все те новшества в хозяйстве
Все были б тем и  хороши,
Вот если б сам их делать взялся,
А не доверил бы чужим.

Крестьянину неинтересно
Сложнее применять свой труд,
Ему работать надо честно,
На все дела они плюют.

А значит, цель не достигалась,
Смысл терялся новшеств всех,
И вся затея оказалась
Неудачной, как на грех.

Последне(е) тоже невезенье
Ему мешало жить сполна,
В соседней с Левина деревне
Катюша жить была вольна.

Её он увидав в карете,
Теперь гостившей у сестры,
И Левин понял, что дни эти,
Как раз пригожи для мечты.

Её по-прежнему он любит,
И хочет видеть он её,
Его гордыня часто губит,
А без неё — не то житьё.

Её простить, чтоб стать женою,
Лишь невозможно потому,
Она пренебрегала мною,
Женой не стала и тому,

Кто надругался над любовью
И опозорил её честь,
Её отказ сказался болью,
И затаил в душе лишь месть.

Вести беседу без упрёка,
Смотреть без злобы на неё,
Не в силах дать я и намёка
Ей на несчастное житьё.

А после разговора с Долли,
Да как могу я ехать к ней,
Сказать для облегченья доли,
Каких прощающих речей?

Её любовью удостоить,
В душе прощенье проявить,
И ей и мне всё это стоит,
Нам дальше трудно будет жить.

Зачем сказала мне всё Долли?
Случайно встретил бы я сам,
Сейчас кроме душевной боли
В душе останется и шрам.

Но Долли вся неумолима,
Их надо было помирить,
Казался он неукротимым,
Придумав, как с ним поступить.

Послала Левину записку,
Прося для Кити лишь седло,
Себя не подвергая риску,
Чтоб сам привёз его в село.

Но Левин очень возмущённый:
— Как можно унижать сестру!
Запиской, страшно возбуждённый,
Ответ писать сел по утру.

Он не поехал же, конечно,
И без ответа дал седло,
Он не повёл себя беспечно,
Предлог для мира лишь оно.

Уехал он к соседу, другу,
«Гулять» с ружьём среди болот,
Всё бросив и свою подругу,
Ради; приятных всех охот.

25,26,27
 
Деревня, где жил друг Свияжский,
Была в «глубокой стороне»,
И к ней добраться — труд был тяжкий,
Как ехать бы по целине.

Он предводитель был дворянства,
Он старше и давно женат,
В дворянстве презирал он барство,
В хозяйстве — не терпел возврат:

Как при крепостном том праве,
Страну тянувшему «назад»,
И мысли потому и здравы,
Вещал он, чтобы кончить ад.

Тот ад, что по его отмене,
Царил у всех почти везде,
С трудом давался перемене,
Но «прочно он сидел в гнезде».

Жила в их доме и девица,
Сестрой звалась она жены,
И на неё не грех дивиться,
А холостому — нет вины.

Знал Левин и желанье друга,
Его женить на ней давно,
Женой отличной и подругой
Ему была бы заодно.

Но он не мог на ней жениться,
Влюблён был в Кити наш герой,
Ему осталось лишь дивиться,
Немного был за это злой.

Был предводитель образцовый,
Хозяйством сложным управлял,
Характером он слыл борцовым,
Он много знал и понимал.

Он часто жил и заграницей,
Для жизни полагал там — рай,
Но русской чтил себя частицей:
Ему Россия — родной край.

Считал он мужика в России,
И по развитью, и уму,
Считая глупыми, босыми,
Как он противился всему.

Сторонник женской он свободы,
Им право поощрял на труд,
С женою жил, что все невзгоды
В их светлой жизни просто мрут.

Бывало в дом со всей округи
Съезжались попросить совет,
«Как лучшей он своей подруге»,
Толковый им давал ответ.

И Левин был не исключенье,
Он встретил там, таких, как он,
В хозяйстве терпящих лишенья,
Прибывших к другу «на поклон».

Велись беседы о хозяйстве,
О нерадивых мужиках,
И об умышленном коварстве,
Всё приводящих часто в крах.

Там не заладилась охота,
Почти не было дупелей,
Три штуки — вот и вся забота,
Досада от охоты всей.

Но как всегда, зато с охоты,
Взыграл отличный аппетит;
Другой и не было заботы,
За чайным он столом сидит.

Опять неловкости всё чувство
Его сковало как бы вновь,
У дамы рядом так искусно,
(И возбуждало его кровь)

На платье вырез был шикарный,
И вид груди он украшал,
Но ум его остался ясный,
А мысли Левина сковал.

Тот вырез думал специально
Был сделан только для него,
И чтоб смотреть в него нахально,
То выдаст с головой всего.

Беседу продолжать неловко,
Начавши еле разговор,
И чтоб уйти от женщин только,
Включился Левин в жаркий спор.

Спор вёл хозяин всё с гостями,
Спор о хозяйстве, как всегда,
Где виноваты часто сами,
Там есть всеобщая беда.

Опять и пьянство, и распутство,
Опять виновен был народ,
Должно иметь большо(е) искусство,
Чтоб городить свой огород.

Что труд отныне стал свободен,
Сошлись на том, что трудно всем,
Работник чтоб не был голоден,
А что работать, как и с кем.

Чтоб душу вкладывал в работу,
Чтоб он имел свой интерес
Когда о нём несёшь заботу,
Тогда наступит и прогресс.

28

В тот вечер интерес к хозяйству
Был ясно выше всех других,
И всё для пользы государству,
А также личных дел своих.

И Левин с другом в кабинете
Вели всё тот же разговор,
Решить проблемы эти в свете,
Опять вступили в этот спор.

Свияжский твёрдо был уверен,
Виной той рвения к труду,
Не только, что мужик был беден,
А ещё и потому,

Народ совсем необразован,
Не понял суть он перемен,
Что прошлым он так прочно скован,
А что получит что взамен?

Всегда лишь впереди те страны,
И только там всегда успех,
Кто всех быстрее лечит раны,
Кто образованнее всех.

И школы повсеместно ну;жны,
Чтоб с детских лет учить народ,
Свои чтоб поняли все нужды,
А мы ж имеем счас лишь сброд.

— Нет, не пойму я что-то в этом,
Помогут чем те школы им?
Вот коли ум «пронзить» их светом,
Так что же даст то им самим?

— Потребности будут другие
И понимание во всём;
— А вот позволь спросить какие,
И как помогут школы, в чём?

— Вот как сложенье, вычитанье
Богаче жизнь им смогут дать;
— Так нешто это пониманье
Их жизнь облегчит, лучше стать?

— Смотреть нам только в корень надо,
Их бедность — вот всему виной,
Мужицко(е) надобно всё стадо,
Объятое всё нищетой,

Насколько всё это возможно
В защиту взять от нищеты,
И сделать непременно до;лжно,
Дабы; имел бы и мечты.

Иметь  уверенность в работе,
Получит часть его труда;
И лишь тогда в своей заботе
Он будет пить лишь иногда.

Но коль мужик теперь свободен,
Иметь он должен интерес,
Тогда он только будет годен,
Вводить весь в дело наш прогресс.

Но мысль засела крепко эта,
Чтоб в исполненье привести,
И Левин в качестве ответа
Решил домой себя везти.

Проект предло;жить должен срочно,
Ещё с начала посевной,
Чтоб не иметь эффект порочный,
А в соответствии с мечтой.

29
 
Конечно, план же был так труден,
Не счесть естественно причин,
И сотни дел средь серых буден
Тормозили весь почин.

Всё разделив, как  на участки,
В аренду производство сдал,
Но все считали это сказки,
Почин, который он начал.

Сданы в аренду огороды
И скотный двор, и часть полей,
В работе лишь бы дать свободы
И быть свободным от «цепей».

Но, ни в одном из всех участков
Не шло всё гладко, как должно,
Вся новизна в виде зачатков
Шла в дело очень уж вольно.

И часто в спорах с мужиками
Сквозит неверие в успех,
Порой за сладкими речами
Таится целый ряд помех.

Побольше взять лишь способ только,
Что всё задуманно(е) — обман,
Что всем нам также будет горько,
Что барин «бает, как шаман».

А то, что будуще(е) за новым,
То Левин верил, дело шло,
Хотя оно было суровым,
За всё накопленное зло.

И всё пойдёт само собою,
Его затмит большой успех,
В хозяйстве помешать застою,
В том убедит крестьян он всех.

Он с головой ушёл в работу,
Облонских он не посетил,
Забросил также он охоту,
Хозяйству отдал много сил.

Искал он нужного ответа,
Он начитался массу книг,
Где взять ей лучшего совета,
В России сей вопрос возник.

Огромных пастбищных угодий,
Крестьянских миллионов рук,
Добиться лучших плодородий,
Порочный чтоб разрушить круг.

В традицьях русского народа,
Свой нужен для России путь,
Хозяев новая порода,
Мужик свободно б мог вздохнуть.

30,31,32

Отлично шло теперь в хозяйстве,
Немного помешал лишь дождь;
Но не купался Левин в барстве,
Был в деле Левин просто вождь.

Расплата честна с мужиками,
Обиженных и нет средь них,
На путь «встал твёрдыми шагами»,
Казалось, в дело прочно вник.

Гордился он своим успехом,
Он был особо возбуждён,
Сумел создать заслон помехам,
Был, как бы заново рождён.

Всё рвался Левин заграницу,
Всё изучить и перенять,
«Хотел поймать заморску(ю) птицу»,
Чтоб очень многое понять.

Приехал брат к нему внезапно,
Уже совсем, совсем больной,
Он жизнь вёл ранее развратно,
Назвать бы проще так — хмельной.

Он не скрывал и цель приезда,
Наследства получить чтоб часть,
С ним распрей была полна бездна,
Но скрыть не мог свою уч;сть.

Помочь не мог ни в чём он брату,
Он понял, смерть его близка,
Он должен пережить утрату,
Все чувства в плен взяла тоска.

Один лишь выход остаётся,
Всё то, что начал — продолжать,
Всегда с трудом ему даётся,
Но надо терпеливо ждать.

Июль 2010