Анубис

Анубис

Когда бабушку схоронили, то мне достались янтарные бусы. Всем золотые украшения, рубины, бриллианты, а и мне массивные янтарные бусы. Наденешь на шею и прогнешься до пола. Осталась я с ними, как с котом в сапогах.
Бабушка была дородная женщина, но за две недели болезни усохла и стала похожа на ребенка. Кто-то предложил положить в гроб костыль, и сосновая, ровная, блестящая на солнце палка, с лакированными подлокотниками легла бабушке под левый бок.
По католическим традициям расстояние от дома бабушки до автобуса выложили еловыми ветками. Мы все утро ходили в лес и рубили еловые ветки, бросали их на снег. По-хорошему бабушку надо было кремировать, но в Дедовске крематория не было.
После похорон я плакала и ничего не могла делать. Тряслись руки, расплескивался кофе, я спала и ничего не ела. Через два дня подошла семилетняя дочка и сказала:
— Бабушка просто переплыла свою реку, а ты еще не переплыла. На другом берегу ее ждут, а на этом никто не ждет.
Я посмотрела на Лену, взяла из пачки сигарету, помяла между большим и указательным пальцем и спросила:
— Это вам в школе преподают?
— Не наступи на храм Изиды, — ответила дочка.
На полу в гостиной валялся конструктор Лего, сделанный под египетских богов. Ра, Нут, Мафдет и Анубис.

Социальная сеть

Когда молчат в телефон и ничего не говорят, я понимаю — это Буба. Вот и сейчас пришла смс-ка: «Забери меня отсюда», — и адрес, — «Большая Ордынка, дом 17».
Накинула плащ и выскочила, а это огромный фитнесцентр из стекла и бетона. Есть зал большой и малый. Побежала сначала в большой, там футбол. Кинулась в малый: в уголочке  плачет Буба в юбочке и футболочке, а в центре жарят танец живота двенадцать девочек и тренер-женщина лет двадцати пяти. Индийская музыка, волнующая и чарующая.
— Что случилось? — спрашиваю на пальцах Бубу и для верности артикулировано повторяю вслух. Она в последнее время с губ научилась читать.
— Хотела потанцевать, — также на пальцах показывает Буба. Про «потанцевать» догадываюсь, потому что не знаю этот знак глухонемых.
— Как ты, не слыша музыки, думаешь танцевать?
— Я на других смотрю и повторяю.
Я что-то пытаюсь объяснить тренеру, но она только прибавляет музыку. Пошли к Бубе домой, купили пломбир, залезли в социальную сеть.


Ангарск

Я всегда хотел попасть в Ангарск на военный завод. Он стоит под нефтехимическим комбинатом и на нем делали ракеты для космоса или топливо жидкое или твердое. Хрен его знает, что делали на этом секретном заводе, но там электрику платили 130 рублей, а наверху, в нефтехимическом – 100.
Я хорошо помню, как шел в 47 градусный мороз на проходную военного завода. Через весь Ангарск, через сосновые боры, которые разделяют дом от дома, так что ничего не видно, в валенках, унтах, меховых рукавицах и бараньей шапке.
Про проходную мне рассказал слесарь Матвеич. Он сам ее видел, как в нее спускаются утром люди, прямо под землю, прямо вниз.
Я долго искал проходную и нашел ее. Небольшая неприметная будочка. Там сидел солдат с автоматом, или с винтовкой, или с карабином. Он взял мое личное дело и обещал передать вниз.
Мне звонили потом четыре раза. Я заполнил четыре анкеты и прошел медицинскую комиссию. Через два года, после серьезных проверок, меня пригласили в штат.
А на следующий день умерла жена директора военного завода и соболезнования передали по радио «Свобода». Об этом мне сказал слесарь Матвеич.

Заика

Его звали Заикой, не потому что он заикался, а потому что фамилия была Заикин. Он не смог выучиться читать за весь первый  класс и поэтому был отправлен в школу для умственно отсталых. Мы ее называли школа для дебилов, а Заику – УО.
Заика и вправду был отсталый. Бывало, сидим на берегу, ловим чебака: не клюет. Саша тыкает на Заику и просит: «Покажи, покажи», но тот отказывается. Потом Заика сдается, тыкает себе в пах и со смехом убегает в лес. Мы крутим у виска пальцем и тоже ржем.
После школы для УО мы Заику не видели. Только когда нам было лет по двадцать пять, и все мы после армии работали на шахтах, то узнали, что Заику убило током.
Кран на стройке задел высоковольтный кабель и Егора (так звали Заикина) пробило сквозь бетонную плиту. Крановщику и прорабу дали по два года условно.
Судья у жены Заикина на суде спрашивает:
— Сколько, по вашему, гражданка, им надо дать?
— Судите по закону, — ответила Алена.
Вот судья и засудила на два года условно.


Запах любви

У Люды постоянно текла кровь из носа. В свои три года она бегала и резвилась, падала с качелей, таскала котят и щенков, прыгала с крыши беседки, но от всего этого кровь не текла, а вот непонятно отчего – текла. И вот уже розовые сопли свисают до пола, красные горошины утыкали пол, а сама внучка ревет и держится за нос.
Первым одну странную закономерность заметил дедушка. Он утверждал, что в отсутствии некоторых предметов кровь у Люды не течет. Вот не было у деда Севы телевизора, и любила у него бывать внучка. А у родителей зомбоящик. Там постоянно течет кровь у Люды.
Стали проверять на различных объектах: радио, телевизор, мамины духи, папина электробритва, прокисшее молоко, не вовремя вынесенное ведро, использованный презерватив в подъезде, смердящая помойка – все это вызывало у малолетней внучки кровотечения.
Все бы так и гадали, в чем причина, если бы приехавший  дядя Коля не сказал: «Она их по запаху чувствует. Где запах – дрянь, там кровь и течет».
Стали проверять, выносить подозрительные предметы, а потом уже и Люда подросла, объяснила.
— Вы видите и слышите, а я на запах.
С такой девочкой были одни проблемы. Она не могла находиться в метро, она с трудом летала в самолетах и ездила поездах, ей нельзя было заходить в грязные и потасканные подъезды, она боялась парфюмерных магазинов, не любила мясные рынки и овощебазы, Люберецкую свалку и микрорайон Капотня с вечно дымящей трубой нефтеперерабатывающего завода.
Люда могла подойти к человеку и сказать, что он не мылся два дня или пожилой, заслуженной женщине запретить пользоваться духами и мылом разных фирм.
Когда Люда подросла, родственники стали посылать ее в магазин за покупками. Никто не мог так легко и непринужденно разбираться в качестве продуктов, как она. Она могла заявить молочнице, показывая пальцем на свежее молоко, что ее товар позавчерашний и скиснет уже к концу сегодняшнего дня.
Еще Люда могла по запаху определить, кто был в квартире и кто трогал ее игрушки и брал с полки книжки.
Но однажды умер дедушка Сева. Его отпели и похоронили на Люблинском кладбище. Люда заперлась у себя в комнате и проплакала неделю, а когда вышла наружу (красная и опухшая), то сказала папе, что узнала запах смерти.
С ней и раньше было сложно в транспорте, а сейчас она стала избегать толпы. Говорила: «Всегда найдется один с запахом смерти». Поначалу она пыталась объясняться с ними, но после того как ей сломали нос, даже перестала пытаться.
С поломанным носом Люда пролежала в больнице два месяца, но все равно срослось как-то не так.
После травмы ей стало намного легче. Запахи уже не так одолевали. Она перестала разъяснять женщинам, какое дерьмо их духи, а на знаменитом хэндмэйле в столице парфюмерной промышленности в Граце перепутала бергамот и жасмин.
Я встретил ее год назад в Макдональдсе на Пушкинской с молодым человеком и спросил: «Как дела?»
«Я узнала запах любви», — ответила Люда.


Взрыв

Первый взрыв произошел в восемь утра на станции Лубянка. А второй в полдевятого на Парк Культуры. Мы позвонили Лизке (у нее там пединститут), но сеть занята. Часов пять звонили и только в 15 сигнал появился, но дочь не брала трубку даже в одиннадцать вечера.
Дедушка лежал в кровати. Ему два раза вызывали скорую. Жена сидела на кухне, ревела и курила трубку из ливанского кедра, которую я привез из Египта.
В списках погибших дочери не было, но мы звонили по больницам и моргам, а под утро, часов в шесть Лизка появилась. Говорит:
— Мобильник сел.
— А из автомата или от подруги позвонить не могла?
— Я уже совершеннолетняя.
Жена не удержалась и ударила по щеке, а потом еще лыжной палкой по спине. Лыжи с зимы стояли на балконе.