Они шли долго

Они шли долго. Большая группа людей: молодых и не очень, мужчин и женщин, - они просто шли, шли уже много дней и ночей, тяжело ступая в раскисшую от непрекращающегося дождя глину дороги. Мрачные, серые дни, когда небо было скрыто ровным, без единого пятнышка, серым ковром из которого непрерывным потоком лил ровный, монотонный поток воды, тяжелыми каплями врезавшийся в лужи, придорожные камни, капюшоны и плащи людей, стекавший по одежде, кистям рук, сосредоточенным лицам, сменялись непроглядным мраком ночей. Вокруг, сколько хватало глаза, простиралась унылая равнина, наполненная клочковатым туманом от насытившей воздух тяжелой влаги. Люди шли. Они уходили от тех, кого оставили, от тех, кто не захотел идти, кто уговаривал не ходить, не верить. От тех, кого любили, и кто не смог поверить им и пойти с ними. Они шли, неся на себе тяжкий груз расставания и любви. Они не были восторженными, подобными порхающей с цветка на цветок бабочке. Они не могли не идти, потому что это был их выбор. Они шли, и дождь смыкался завесой за их спинами, смывая следы.  Вдруг, почти незаметно, дорога пошла вверх. За сплошной пеленой смешанного с дождем тумана не было видно ничего, но пропадающая в каких-нибудь полсотни метров дорога явно пошла в гору, и идти стало много тяжелей.
Всю ночь и половину следующего дня бушевала гроза. Внезапно налетевший ветер норовил сорвать с людей плащи, сбить с ног, швырял в лица пригоршни ледяной воды. Люди сбивались все плотней, стараясь поддержать друг друга, но продолжали идти вперед и вверх по дороге, которая становилась все круче. Ночное небо прорезали бешеные вспышки белых  изломанных канатов молний, от которых в землю вонзалась бахрома огненных зигзагов. Оглушающий рев ветра аккомпанировал раскатам грома, от которых, казалось, земля уходила из-под ног. И люди шли. Это было все, что они могли, и что должны были делать. Они не были героями, они шли. Лишь оскальзываясь и поднимаясь, изредка утирая с лиц потоки воды и грязи, подставляя плечо и с благодарностью  принимая плечо подставленное. Продираясь сквозь бурю. Они не приветствовали радостно сумасшедшее буйство стихии, они делали то, без чего не могли, не представляли себя. Они шли.
  Ночь сменилась рассветом, затем днем. Буря не утихала. Небо из черного стало темно-фиолетовым. Черные тучи с багровым отсветом продолжали метать друг в друга молнии, ливень стоял косой завесой. Люди остановились. Дорога кончилась. Кажущийся бескрайним луг лежал перед ними. Справа, вдалеке, виднелась стена темного, голубовато-зеленого леса. Впереди, чуть поодаль – старая ветряная мельница с тремя лопастями, коричневым пятном выделяющаяся на фоне луга. И море темно-зеленой мокрой травы вперемешку с яркими желтыми цветами. Дождь перестал. Ветер и гром устали исполнять свою жуткую симфонию, и стихли как-то разом. Вдруг, где-то там, впереди, несколько солнечных лучей пробили себе дорогу через тучи, светящимся конусом упав на землю, и луг вспыхнул ярко-зеленым и жарко-желтым цветами, заиграл бриллиантовыми искрами отблесков света в каплях на мокрой траве. Люди стояли, впитывая красоту, не в силах двинутся с места. Их сердца, измученные суровые сердца переполняла тихая, глубокая  радость, несущая покой.
  Он побежал. Он просто бежал, вдыхая запах мокрой земли, травы и цветов. Он бежал, раскрывшись навстречу этому прекрасному, чудесному миру. Он был готов рыдать от счастья, он задыхался, глотая сбегающие по щекам слёзы. Споткнувшись, упал ничком, раскинув руки, сгреб цветы и траву, и так и лежал, зарывшись в них, наслаждаясь коротким мгновением счастья и покоя, одним из тех, что выпадают так редко.