Поэма БЫЛЬ

Автор - Владимир Чикин

Первая часть неопубликованной ещё поэмы. (к годовщине со дня смерти Владимира Чикина)



* * *

 
Поэма - БЫЛЬ. Посвящается моим родителям.


            -1-

Вдоль реки – село большое...
Друг за другом тесно в ряд,
То стрелою, то дугою
Избы-мазанки стоят.

В основном соломой крыты
(Там лесов давно уж нет),
Окна будто в землю врыты,
Словно им по двести лет...

Есть бревенчатые хаты,
Редко – дом из кирпича...
Под железом?! – Тот богатый,
Или «знает Ильича».

В основном народ здесь бедный,
А статисты говорят,
Что в семье-то каждой в среднем
По полдюжины ребят...

Каждый год рожают бабы
На высоком берегу,
Лишь отбросив вилы-грабли,
В поле, в грядках и в стогу.

Повзрослее ребятишки
Помогают мужикам:
Пашут, косят, жнут, а книжки
Не для всех и по зубам...

Помоложе – ловят рыбку,
Ищут щавель на лугах;
Девки, те качают зыбку –
В няньках век при матерях,

При племянниках и внуках,
Пока замуж не возьмут;
Все в работе, в трудных муках,
Ох, и горек нянькин труд!...

Вот одна в сердцах вскричала:
«Пусть и замуж не возьмут –
В девках, батя, не останусь,
Хоть убей меня вот тут!...»

...Нагуляла все же дочка
Всем назло, и родила
Лопоухого сыночка,
Кто отец - не назвала.

Как же звать? Семен Бандитыч? –
А соседи тут как тут:
Будет он – Семен Улитыч,
Коль Улитой мать зовут...

Так и звали вплоть до гроба,
Коль отец исчез как тень –
Юмор здесь такой особый
У рязанских деревень...


          -2-

Интересное названье
У старинного села...
То ли божье наказанье
За недобрые дела,
То ли раки здесь крупнее,
То ли много развелось,
То ли здесь они вкуснее,
Чем неведомый лосось.
Но... Рачатники назвали
Очевидно неспроста,
Будто жители-гурманы
В эти съехались места.

Место славно грабежами,
Будь то ночью или днем,
Да извечные пожары
Полыхают над селом.

Здесь грачей несметны стаи...
(Букву первую снесло?
Писаря «Глаголь» украли?)
И грачатниками звали
Трехверстовое село...

Может раньше так и было, -
Рассуждают старики, -
Видно, букву просто смыло,
Виноваты писарьки!
Деды грамоты не знали
При помещиках, царях;
Как кому хотелось звали
Нас в соседних деревнях...
Вот возьми уездный город –
Сколь веков он простоял?
Он Рязань ведь от монголов
В те поры оборонял!
Посмотри, какая круча!
И не зря там монастырь:
Не найдешь ты места лучше –
Видно все и вдаль и вширь...
С колоколен наблюдали
За движением «гостей»,
И набатом созывали
Всех на бой вплоть до детей...
Отбивались топорами
Да лопатой–кочергой;
Сколь голов своих поклали
Праотцы за храм святой!
Ты вот, парень, букву ищешь...
Тут сметались города!
От Рязани-городища
Не осталось и следа!...

На завалинках соседи,
Самокрутками дымя
После плотного обеда,
Не ругаясь, не шумя,
Вспоминают деды дедов –
Что их память сберегла:
Пораженья и победы,
И геройские дела...

- Кто считал тогда потери
 В эти страшные года?
 Дрались люди аки звери,
 Защищая города,
 Села, храмы да избенки
 (И землянка дорога!) –
 И калеки, и бабенки
 Поднимались на врага!...

- Как сплочены были люди,
 Друг за друга шел в огонь!
 А сегодняшние будни:
 Вот попробуй Степку тронь –
 Не полезет третий в драку,
 Шустро мимо прошмыгнет,
 В крайне случае собаку
 На соседушек пошлет...

- Что сосед, коль брат на брата
 С революции попер?
- Будет нам за то расплата!
- Это точно, сват Егор...
- Измельчал народ сегодня...
 Где она, святая Русь?
- Наказание Господне
 Предсказать лишь я берусь...


           -3-

Речка Проня в половодье
До чего же хороша!
Величаво и свободно
Будто вечно полноводна,
Грозно льдинами шурша.

Опрокидывает лодки,
Пеной брызгает в глаза,
Сети, бредни и наметки
Рвет, бурлит река - гроза!

Пезирая все преграды,
Все смывает на пути;
Ребятшки-то как рады -
Взрослым к ним не подойти!

И катаются на льдинах,
Юной смелостью хвалясь,
Перед девками картинно
На обломках развалясь.

Ловят рыбу чем попало,
Окунувшись с головой,
И, счастливые, устало
Свой улов несут домой.

Рыба к скудному обеду
(Все - картошка, щи да квас!) –
- Радость бабке, радость деду,
Для беззубых в самый раз!» -

Так Иванушка мечтает:
Вот обрадует отца...
То-ль за хмурость, то-ль за строгость
Слыл наш дед за мудреца...

Хоть к армянам и грузинам
Родства в корне не найдешь,
Чем-то был неуловимо он на Сталина похож...

И усы, и хмурость-строгость,
И в глазах такой огонь,
Что в людей вгоняло в робость:
Ты его попробуй, тронь!...

Вроде надо бы Ванятке
Хлестануть разочка два..
Глянул – снасти все в порядке
И приличная плотва!

И не знал, на что решиться:
Похвалить иль отругать:
«Ты присядь-ка, отдышися,
Надо нам потолковать.

Мы тут с дедом порешили –
Хватит бегать молодцу!
В школе малость поучили –
Помогать пора отцу..
Сколько можно бить баклуши,
С сетью бегать вдоль реки?
Ты уже большой, Ванюша,
Дуй к Андрею в батраки!

Дед Андрей - кузнец отменный,
Он научит ремеслу;
Толковал я с ним намедни,
С той поры вот не засну...

Заработаешь копейку,
Там, глядишь, построишь дом,
Потихоньку-помаленьку
И отделишься потом...

Правда, тут делить-то неча,
Только видимость одна;
Кроме стен да голой печи
Я не нажил ни хрена...

Революции да войны
Доконали мужиков;
В позапрощлом только годе
Еле вылез из долгов...

Так что путь тебе – к Андрею,
И работай, и учись,
Да склонить пониже шею
Перед дедом не ленись!

«Я, папань, с большой охотой,
В батраки, так в батраки!
Да с кузнечною работой
Все ль знакомы мужики?!»

На селе кузнец в почете,
У Андрея все в долгах;
Он и в кузне на работе
Ходит в кожаных штанах!

Инвалид, а мастер классный;
Все, папаня, я согласный!»



            -4-

У кузницы жернов огромный лежал,
Из мельницы, видно, когда-то сбежал;
Сходились сюда поточить топоры
Старухи и вдовы до той лишь поры,

Пока не направил наш сельский совет
Вниманье свое в необычный предмет.
Точили крестьяне ножи и лопаты –
Любой инструмент безо всякой оплаты.

И лишь подзадоривал старый Андрей:
«Давай, не ленись, да точи поострей!»
Но тут появился сам предсельсовета:
«Ты должен оплату взимать с них за это!
Ведь это общественный жернов лежит,
С заточки оплату взимать надлежит...

Фамилии мне представляешь и деньги –
Кто, сколько, что точит и – еженедельно!
Пора заиметь нам свой сельский бюджет,
Чтоб слава гремела про наш сельсовет!

Тут клубу нужны ремонт и покраска,
Про наше село будут складывать сказки!
Ты понял задачу, Валяев Андрей?
Расценки придумай-ка сам побыстрей!»

Рванул жеребца, поскакал «на работу»...
«Еще не хватало мне этой заботы...»,
Андрей недовольно протезом скрипит,
И молотобойцу сквозь грохот кричит:

«Иди-ка на воздух! Лихая беда» -
У власти в деньгах оказалась нужда»
Приказано нам собирать тут налоги...
Когда же накажут их вышние Боги?!

Сто лет этот жернов у кузни лежит,
Теперь ему власть укреплять предстоит...
Возьми на себя эту гнусну задачу,
А то я от злости... с Японской не плачу...

Добыли свободу... их мать-перемать...
Чтоб им не подняться, не выжить, не встать!
Итак задавили – ни ахнуть, ни охнуть,
Все ищут, с какого бы края прихлопнуть?!

Ведь пишут везде, что они за народ,
А крутят и вертят все наоборот...»
«Ты что, дед Андрей, убиваешься слезно,
Ужель принимаешь все это серьезно?

Они тут меняются все через день,
И каждый наводит тут тень на плетень...
Коль надо – мы списки и деньги представим,
А всех должников отработать заставим –
Без нас им - ни жать, ни пахать, ни косить,
Еще «Христа-ради» все будут просить...»

«Смотри, друг Иван, обмишуриться просто,
Ведь чуть что не так – ты у края погоста!»
«Не дрейфь, дед Андрей, а давай молотить...
К женитьбе бы домик какой сколотить...»


            -5-

Быстро лето укатило,
Осень грязная пришла;
Луг дождями затопила,
Зерновые замочила,
Грядки вровень залила.

Урожай гниет, сыреет,
Ни убрать, ни просушить...
Дед на теплой печке млеет
И горох там ворошит.

Во дворе мычит корова,
Овцы блеют, лошадь ржет...
Набегают тучи снова,
Как сквозь сито дождик льет.

Ни минуты просветленья,
Льет, как будто из реки;
От такого наводненья
Не спасут большевики.

Ну,...«Очей очарованье»!...
И святые к нам глухи;
Видно божье наказанье
За серьезные грехи.

Два молебна отслужили,
Невзирая на запрет,
И комбат наш тут бессилен,
И партийный комитет...

Вдруг морозы накатили,
Твердой коркой ледяной
Как стеклом вокруг накрыли
Этот грешный шар земной.
Ни в санях, ни на телеге
Ни проехать, ни пройти;
На коньках лишь в диком беге
Ребятишки на пути.
Уж они довольны, рады,
Никаких у них забот –
С горок мчатся как снаряды,
Их и горе не берет.

К кузне тянутся селяне
Подковать своих коней,
Каждый ластится к Ивану,
Каждый просит – поскорей...

А Иван кует степенно,
С важным видом: я – кузнец!
И смиренно гнет колено
Норовистый жеребец.

И всего-то за полгода
Мастер стал большой руки,
У него среди народа появились должники.

Мудр отец – направил сына
В жизнь по нужной борозде,
Иногда «Иван Васильич»
Называют при нужде...

Прихворнул Андрей безногий
В непогоду поутру,
А Иван-то и доволен:
«Я один всем нос утру!»

И кует без перекура,
Без обычной трепотни,
Поддержать температуру
Рад любой из ребятни.

И они меха качают,
Подливают в чан воды,
И умело усмиряют
Лошадей и без узды.

Тут у всех любая сбруя
Из веревочных узлов –
Шли на бой за жизнь такую,
Шли на смерть за бедняков!

Угощаясь самосадом,
Разделившись на кружки,
Жернов спереди и сзади
Оседлали старики.

Рассуждают о погоде,
О счастливых временах,
О скотине, огороде,
Да об этом «чудо-годе»,
Что оставил «на бобах».

«Что с природою случилось?
Помню – в царски времена
Мы б давно отмолотились...»
«Да, Максим, зерну – хана!»

«Чем кормить семью, скотину?
Ну, свиней, овец – под нож...»
«Ну, продаш по два с полтиной,
Что на Пасху запоешь?!»

«Времена каки настали...
Ну и власть, едрена вошь!
Всех зажиточных сослали –
У кого теперь займешь?!»

«А что власть? Ей – хрен с тобою!
Ты же против воевал;
Дед Мороз, видал, без бою
Всех как бритвой подравнял!»

«Вот и вспомнишь «мироедов»...
А кричали все: «Долой!»,
Да, бывало, за соседом
Как за каменной стеной!

В закрома Фома пшеницы
Засыпал на десять лет,
Хоть три года не родится,
А Фоме и горя нет!.

Да, ребята, голодуха
Нам грозит наверняка,
Побратает смерть-старуха
Мудреца и дурака...»



           -6-

Потеплело... Лед растаял...
Люди роются в грязи,
Корнеплоды добывая,
Грядки вилами взрывая:
«Не замерзла! Отвози!

В крайнем случае крахмалу
Из мерзлухи натолчем,
Да оладьев до отвалу
С лебедою напечем!..»
Ясно. Солнце. У народа
Счастьем светятся глаза;
Но беда одна не ходит –
Снова Божия гроза...

Буйны ветры налетели...
В непроглядной серой мгле
Вихри снежные, метели
Задувают во все щели,
Как в хорошем феврале.

Разыгралась ведьма–вьюга,
Поперек и вдоль дворов,
Рвет то с запада, то с юга
С хат соломенный покров;

Крыши, словно птичьи гнезда,
Расшвыряла вдоль села;
Чуть покажет ночью звезды,
Утром снова в пляс пошла...
Обнажила все изъяны,
Знать, природа не глупа:
Сразу видно, кто хозяин,
А кто лодырь–гольтепа!

У Андрея дом кирпичный,
Крыт железом на века...
Он проснулся как обычно,
Пристегнул протез привычно,
Поднимает батрака.

Тот ворчит: «Андрей Иваныч,
Там буран, метель, пурга,
Тут впустил бы даже на ночь
И заклятого врага...»

«Тише ты, разбушевался...
Я покуда не дурак;
Ты б к родителям смотался,
Да поинтересовался –
Дом в порядке, или как?

Может в чем нужда какая,
Может надобно помочь;
Ты же дрыхнешь не вставая
Третий день и третью ночь».

Соскочил Иван с полатей,
Брызнул горстью по лицу,
Намотал тряпиц под лапти
И затопал по крыльцу...

Вроде ветер утихает,
Снег не сыплет... Дай-то, Бог!
Вот Иван переступает
Через свой родной порог...

На печи забились дети,
На скамейке – старый дед;
Только пьяный не заметит,
Что в семье согласья нет...

Мать с набухшими глазами
Кочергой стучит в печи,
Бабка перед образами
«Отче наш» стоит бурчит...

«Где отец?» - «Он поросенка
Режет–рубит целый час,
Ты скажи, что ждет печенка
Да с картошкой свежий квас.»

В сенях – запахи мякины,
Со двора навозом прет;
Свежий дух парной свинины
Аж до сердца достает!

Все вдыхая ароматы,
Подошел Иван к отцу,
Тот суёт ладонь-лопату
«Мужику» и «кузнецу».

«Что случилось-то, папаня –
Боровка колоть постом!»
«Подожди минутку, Ваня,
Расскажу, пойдем за стол...»

Под горячую печенку,
Под ядреный терпкий квас,
Да под рюмку самогонки
Ваня слушает рассказ.

«Приезжали тут ребята
Из тамбовских волостей,
Говорят – живут богато,
Не боятся «новостей».

Там у них свои порядки,
Как в другой стране живут –
Под баяны и трехрядки
Девок замуж выдают...

А у нас - какие песни?
Слезы, вой, да мордобой...
С этой жизни «расчудесной»
В гроб полезешь сам, живой...

С дедом я надумал дельце
(Бабы, вишь, уперлись тут!),
Наряжусь я погорельцем –
Им же лучше подают...»

«Это значит – побираться?
Что ты, батя, говоришь!?
Как на людях показаться?
От стыда и впрямь сгоришь!»

«Чую я, с такой оравой
До весны не дотянуть,
Все, что есть, зимой потравим...
Вот и дед торопит в путь.

И по раннему-то снегу
Угадай, едрёна мать,
То ли в сани, то ль в телегу
Нашу клячу запрягать...»

Деде голос дребезжащий,
Аж трясется борода:
«А под камень-то лежачий
Не течет сыра-вода!

Запрягай пока что сани,
Может долго простоит,
А растает – обменяем,
Хоть придется доплатить...»

«Я тут денежек сработал,
Ты в дорожку прихвати...»
«нет уж, лишняя забота,
Вдруг ограбят по пути...»

«Погорельцев, чай, не грабят,
Не слыхали мы пока...»
«Ну, в покое не оставят,
А намнут слегка бока...

Помоги обжечь огдобли,
Подкопти хомут, дугу,
Да не слушай бабьи вопли...
Сена выдерни в стогу»

Вывел сын худую клячу,
Помогает запрягать,
И хоть оба чуть не плачут –
Слезы стыдно показать.

«Вроде все... Крепитесь, дети;
Что ты, Ваня, задрожал?
Взял я справку в сельсовете,
Будто был у нас пожар...»

Бабы плачут, в шаль сморкаясь,
Провожают как на фронт...
Погрузились... попрощались...
Мысль влечет за горизонт...

.............................
.............................

ЗЫБКА, - Нар.-разг. колыбель, люлька.
ГЛАГОЛЬ, - Название буквы "г" в церковнославянской и старой русской азбуке.
ТРЁХВЕРСТОВОЕ;  ВЕРСТА - Старинная русская мера длины, равная  1,06 километра
МЯКИНА, - Отходы при обмолоте и очистке зерна хлебных злаков
ЧАЙ, - Нар.-разг. вероятно, пожалуй, по-видимому
ПОЛАТИ, — лежанка, устроенная между стеной избы и русской печью.
ОБРАЗА,- Иконы в русской избе. Красный угол устраивался в дальнем, светлом углу избы, с восточной стороны, по диагонали от печи.
"Боровка колоть постом!" - Убой  свиньи во время поста!
БОРОВ, - Кастрированный самец свиньи (обычно откармливаемый на убой)
ПОСТ, - Предписываемое церковными правилами воздержание от мясной и молочной пищи.
ВОЛОСТЬ, -  В России с 1861 — единица сословного крестьянского управления. Была упразднена Административно-территориальной реформой 1923—1929 годов.
ДУГА, —  часть конской упряжи, скрепляющая с помощью гужей хомут с оглоблями;
ХОМУТ, —  надеваемая на шею лошади основная часть упряжи, состоящая из деревянного остова — клещей и покрывающего его мягкого валика — хомутины.
ОГЛОБЛИ, — пара длинных жердей, надетых одним концом на ось повозки (или прикреплённых к саням). В русской запряжке обычно прикреплёны к дуге, распирающей оглобли и прихваченной к хомуту гужами.