По-нашему...

Я есть хотел,
  Кишки скулили от тоски,
 И зубы мне ломило от обиды,
 И ночью снились мне
 Накрытые столы.
 И днём, бывало,
 Но при свете больше скрыты.

 И я был зол,
 Напором мыслей одолим,
 О справедливости и равенстве всех рангов.
 Ну почему, вот скажем,
 Мой сосед пирожны жрёт,
 А у меня слюна и шиш в карманах.

 Ну почему одним –
 По сотне башмаков,
 И галстуков имеют разных мастей.
 А у меня от рваных,
 Очень стареньких портков –
 Одно название, да до пупа рубаха.

 Обидно очень мне:
 Собаки лучше вон живут,
 У них хоть мех свой,
 Чтобы не замёрзнуть.
 И я решил, что жизнь свою
 Всю цели посвящу,
 Которая, таким как я,
 Не даст подохнуть.

 Всё, решено,
 Мы вышли всей толпой на площадь –
 Всех, кого она вместила:
 Босой, хромой, нагой, голодный и герой –
 Да, в общем, разные…
 Нас много таких было.

 И вместе враз,
 Раскрыв пошире дружно рот,
 И кулаки внушительно сжимая,
 Мы требовали благ
 И справедливости для всех,
 Чтоб было честно всё,
 Чтоб землю сделать раем.

 Сначала тихо было,
 Вроде бы не им кричат,
 Которые не делятся по-братски.
 Потом решили огрызнуться,
 Но такой поднялся шквал,
 Что согласились уступить 
 И пообщаться.

 Мне повезло…
 Наверно, громче всех кричал,
 И пригласили, провели и усадили.
 Какой комфорт, какой бокал –
 Такое и во снах я никогда
 И отродясь не видел.

 Туда-сюда, потом ещё по небольшой,
 Потом костюмчик новый подарили.
 Да… Как живут!
 Но только я ведь не за тем,
 Хотя успею,
 Что внизу – ещё там были.

 Я был не пьян,
 Я помню очень точно всё,
 Что был десерт,
 Балет из голых женщин.
 Потом стихи читал – такой
 Приличненький поэт…
 Но больше всех мне…
 Хотя – это не для песен.

 Я даже взмок…
 И вышел я, когда уж ночь
 Окутала в моих мозгах броженье.
 Что значит - равенство и братство,
 Ближнему помочь –
 Нет счастья более,
 Не то, что снов виденье.

 Ну, что сказать:
 «Добиться можем мы всего!»
 Я говорил, и голос мой срывался.
 Кричите, люди,
 Вдруг, глядишь, и вам нальют сполна!
 Ну, а я – пас,
 Мне надо отоспаться.