Как выразить горение нетленностью словес?

Безжизненно, в ярких лучах блестят,
поверженные наземь листы,-
но те, что пока еще шелестят, лучистой полны красоты.
Как открывает лишь высота,
в мире путь в бесконечность,-
существует раз красота, значит существует и вечность.

Да сей мир не терпит превосходства,
ни низости, ни высоты,-
здесь одни страдают от уродства,
другие же, от красоты.
Всей красоты и трагичности мира,-
ни передаст здесь ничто, так как лира!

И что есть лиры явленье,-
как ни углубленье в мгновенье?
Так молния томления, золою,
вдруг станет, к яркому глуха,-
изнемогая золотою мглою, заката музыка тиха,-
за тою огненною стеною, как по ту сторону стиха.

Как колокольни, что в высоте одиноки,
оттого-то их гул и летит далеко,-
увы, тем, кто душою и сердцем высоки,
свое счастье найти на земле нелегко.
К чему восхваленья миру и лесть,-
несчастных на свете не перечесть.

Да лишь среди них, великие есть,-
ведь счастье способны, все перенесть.
В легкий звонкий светлый сплав,
мысли, смыслы и слова, собрав,-
поэт высокий, пред Богом прав,
за муки звуками, судьбе воздав.

И чем лучистее, вдруг встретишь ты,
утро, за невзрачностью рассвета,-
тем ярче, чистые, у той черты,
найдешь ты, нежности приметы.
Немного снега белизны, немного синевы небес,-
не много нужно новизны, чтоб ужас осени исчез.

Порою рока нравный норов, играет этим миром ярче,
превратным проком фраз и взоров,-
чем чистота, мечтами счастья.
Травинке, средь стволов и ветвей,
надолго ли лучика ждать,-
не так ли, в сплетеньях теней, нас счастью искать?

Как ласково веет, в тепле ветерок,
и как холодеет, с закатом,-
не так ли, и холод последних тревог,
за тепло их, станет расплатой?
Пусть печален да трагичен, а предугадать его нельзя,-
всё же мир метафоричен, и сигналы свыше, шлет не зря.

Но пусть и слезы, с ним вместе лия,-
дождаться ли жалости от дождя,-
природы туманную грусть, и я передать не берусь!
Как описать осеннюю, огненность древес,
как передать последнюю, теплоту небес,-
как выразить горение, нетленностью словес?