О переходном и уже перешедшем возрасте

Ветер торопливо скользит между многоэтажками. Абсолютно бесшумно-все гладкое, стеклянно-пластиковое, даже в деревянных оконных рамах не поскрипишь толком. Только мерно раскачиваются листья тощенького деревца, невнятно и обреченно изображающего природу в глухом дворе-колодце.
Мысли как и ветер, проносятся устрашающе стремительно и безмолвно, но все как-то мимо.

Сижу на кухне ночью и прозаично ем помидор.

Откуда во взрослых людях-да и в доброй половине моих сверстников- столько цинизма? столько чего- то похожего на пудру, грим, который каждый человек носит с собой в кармашке на всякий случай, чтобы припорошить чей-либо поступочек, словцо, деликатненько так, с некоторой воспитанностью прикрыть и сказать вот такому ночному поедальщику помидоров как я: знаешь, нет, это просто такая ситуация, ну, это не воровство/предательство/клевета. Просто так сложилось.
А потом обязательно добавить, что нельзя делить мир на черное и белое. Что всегда есть полутона.
Брось ты свой юношеский максимализм!
 
Вот черт.
Если все будет и со мной так, то лучше навсегда остаться покрытым прыщами глупым юнцом,чем превратиться в галантного человечка в костюмчике, отлично разбирающегося в полутонах-хоть в академию художеств!- и с запорошенными пудрой мозгами.

Потому, что нельзя быть беленьким по четвергам, сереньким по средам и черным в понедельник. Потому, что нельзя чуть-чуть украсть, предать, солгать, оклеветать. " Давайте сегодня чуть- чуть убьем Сидорова!".
Потому, что нельзя приоткрыть чуть-чуть душу для маленькой гадости. Эта гадость поманит за собой толпу своих приятельниц-подляночек, словно любимый нагловатый сыночек, без предупреждения приводящий толпу друзей с музыкой и вечеринкой. Потому, что мрак, получив разрешение открыть форточку, нахально топает по нарядному персидскому ковру в тяжелых грязных армейских берцах распахивать парадные двери.

Потому, что нельзя оправдываться возрастом.

Хотелось бы стать ветром. Он не думает, не пишет, ночами на кухне помидоры не ест. Да, впрочем, и ему в этом гладеньком, припорошенном, тихом мире довольно не весело приходится.