Постиженьем велик движенья

Сложилось уж так тут, увы, и ах,
в пассажах жизни и ее манежах,-
как ужас, что хуже, чем страх,
желание нежности лучше не нежить!
Лишь для души, не для награды,-
свой путь верши, не для услады!

Пусть не дано, и не надо, есть и другие награды,-
ведь сердце разному радо!
Да уж, видно, дано дорожить,
не всем, посреди беспредельности,-
не убитой безжалостностью лжи,
ещё, безмятежностью нежности!

Огнем души горя, ведь сердце сердится нередко зря,-
сквозь хлад ума паря, как ветка трепетного октября.
Прозрачными слезами, с трепетных ланит,
задумчиво планируют к земле листы,-
меж ними пух, что дух, торжественно парит,
и дни, как капли изумрудные, чисты.

Свет золотистый, на влажную жёлтость ложится,
всем глаз веселя,-
вновь светлую, открывает тут утро страницу,
в мир нежность вселя.
Вдруг влагой весенней, поправив недуг,-
травой обновленья, ликует так луг.

Не так тут осенний, ликует лесок,-
травою забвенья, что вдруг занемог.
Безумием лишь образумлемая, в своей высокости,
как погрязший в багряном сумраке парк,-
и жизнь ведь, с ее истомою жестокости,
всего лишь объятый пожаром мрак.

Да не судите время слишком строго,
ведь надо нам не так уж много,-
и как весна, мимозой-недотрогой,
синь осени, светла тревогой.
Может ведь, ржавеющих листьев жесть,-
в сердце тревожную нежность зажечь.

И недаром, среди разного,-
в красках осени, примесь красного!
Тревожной желтизны, торжественная нежность,
песком горючим, Божий мир заполонит,-
но так же, как тепло, исчезнет неизбежно,
болезненным румянцем, с Божеских ланит.

Осенним доверчивым утром, с дерев так слетают листы,-
печальным лучиком мудрым, торжественно причащены.
Так покажется и ветер нежным,
не заботясь никогда всерьез,-
о судьбе, разбросанных небрежно,
по озерным берегам, берез.

Медленно меднеющих деревьев, желания желты и тяжелы,-
бледнолистное, зимы преддверье,
когда уже надежды не живы.
Схожим с нежностью восхожденья,
ветхозаветного духа зари, постиженьем велик движенья,-
златотканый свиток листвы.