Я классикой блаженно взрощен...

Я классикой блаженно взрощен -
уязвлён
печалью журавлиной над Есенинскою рощей
золотой,
мгновением прекрасным изумлён,
"Рустамом и Зорабом" оснащён,
гекзаметром Эгейских волн
на скалах всех оскалов быта
превращён
в ажурную, изменчивую пену -
смеющейся Венерою Вселенной,
я был Нервалем у ограды
с чугуном витым -
последним в его жизни,*
февралём чернильным,
чернозёмом
и криком ястреба,
и окоёмом язв юдоли
на ладони
плача
в царстве хама
над Камой,
я с белым парусом
дружил
и маятником Иннокентия
ходил
в футлярах
подрасстрельных
и для исправленья
сталью
ещё сталинскою
крытых камер
изоляторов
и "крыток",
я не кичусь
каким-то опытом
каких-то пыток -
я о стихах,
которым выживанием
души,
выстаиваньем духа
в злых объятиях
уставов разных лих
обязан -
заговорил,
я к классике,
как ствол к корням
привязан,
мой от стеснённости земной -
непредсказуемый в ветвленьях
стих -
всех тюрем и гробниц
во временах и странах -
плиты хладные пробил
незнающей садовых ножниц
вольной кроной,
я - есть, поскольку через многих -
многим был,
по воле милосердного
на вдохновенья -
сквозь раскаянье моё,
Его прощенье -
Бога,
я кровного,
родного -
не забыл -
иду с Саади
по барханам
с караваном
и Гаршиным
под хохот и аплодисменты**
журнально-фондовых
мышей -
лечу с бессмертием в обнимку
в мышеловки
для уловок
преходящих -
в простор песков пустынных
и прибрежных голышей,
о шестикрылое
явленье воскрешенья,
многообразие
незримых
группами поддержки
стилей
в открытом океане
языка,
инстинктом
выживания во времени
находчивого
на неумирание
певца -
"пловец" просился
на язык,
но параллель понятна,
реют ангелами
надо мною
отклики,
услышавших
то, что сказать
хотел
и не хотел -
друзей,
что от одних
со мной
корней -
системы кругосветной
и вневременной
свободных песнопений,
я благодарно кланяюсь
хранителям и узнавателям объединяющего певчих света -
всем, кто сквозь данную при жизни Лету,
роднящую живых и мёртвых память песен в строках - непривязанностью к месту верных -
с верой
верно
разглядел,
друзья мои,
среди наземного немого ада,
мы продолжаем быть немолкнущим -
прекрасным садом
классического лада,
с поправкою,
на совершаемый безвременьем -
лишь бренного
расстрел...
 


 __________________________________

*
Из-за позднего времени ему не открыли дверь. Декабрьская ночь выдалась морозной, верхнего платья у Нерваля не было. Он немного побродил по ночному Парижу и перед рассветом повесился на уличной решетке.

**
А где-то с криком непогашенным,
 под хохот и аплодисменты,
 в пролёт судьбы уходит Гаршин,
 разбившись мордой о бессмертье.

(Леонид Губанов, "Полина")