Э. Н

В свои 23 бросаю курить, пеку пироги и пишу стихи.
Что я знаю о смертной любви?
Каламбуры взволнованных мыслей и пот на руках.
За моей спиной не поле трупов, а так чей-то прах.
Я чаще сама попадаю в клетки, из которых выбраться не пустяк.
Не ведусь на комплименты и лесть, хотя с первого взгляда понятно, что я слабак.
Я множество раз видела любовь и ее развал,
Как подбитые выстрелом опускаются в темный эйфоричный подвал.
Я помню, дорогая, как ты влюбилась так забавно в того подлеца, 
А теперь вашим ссорам и крикам невозможно нащупать конца.
Я распахиваю окно по ночам, как и ты свой рот,
Потому что нечем дышать.
Я молча смотрю в темноту. Ты пытаешься еще громче кричать.
В наши 23 у нас разница в одно очко.
Безликое, помятое, пьяное, даже не смотрящее после в лицо.
Ты стараешься быть выше, словно башенный кран,
А я горблюсь и сутулюсь, думая, что "хрупкая" это наглый обман.
А мне бы закурить опять, дымок через нос и пальцы желтые,
Но пора уже что-то менять без причины, без следствия, просто душевными абортами.
Пора изменить значение слова "понимание",
Начать пить коньяк, курить сигары и не гнать на чье-то там воспитание. 
Самое время начать не подкожно, а внутривенно вводить по утрам березовый сок,
Читать другие книжки, слушать пластинки и целиться не в сердце, а в правый висок.
Ты как вечно пьяный сапожник, я как вернувшийся из рейса моряк: 
Недовольные, наглые рожи и путь в ближайший ****ский кабак.
Лет через 7 всё изменится еще раз - это общественно важный закон. 
Мы будем ходить в галереи и тех, кому лет 20 пускать к себе в дом.
В свои 23 я почему-то устала, хочу на море и легкий массаж.
А с тобою что, мелкая, стало? Наше время упругий корсаж.
Разговоры про мужчин и надежды, про апории и визави.
Господи! Помоги же нам выжить среди этой смертной любви!