Дневник 15

***
Несколько цитат из Абрамова – непонятых, настороживших или, наоборот, порадовавших схожестью размышлений.
«Между прочим, в музее Берлина подумал: наша икона – это показатель полного пренебрежения к живому человеку. Человек – ничто. На Западе даже Бог во плоти. Там – культ живого человека».
И во многих местах Абрамов касается этого, особенно – говоря о деревянной скульптуре в готических храмах. А в другом месте внезапно, супротив сказанному, тепло об иконе…
«Из советских писателей ему ближе всего Распутин (прогресс, человечность). Астафьев и Солоухин немцами не приняты. Слишком русские».
Что бы Герберт тот самый сказал, прочитав поздние «злые» книги Астафьева и «Соленое озеро» Солоухина?!
Неожиданное совсем: «Хорошо поют немцы. Не в пример нашим, не завывают. (…) Давно не слыхал такой чистоты и сердечности. А песня – душа народа».
А я «Певцы», «Певцы», «русская душа» в песнях!.. Надо будет послушать народную музыку немцев.
Без комментариев: «Вышли на улицу и что увидели? Полицейские с собаками. Воскресшие эсэсовцы? Охранники сталинских лагерей? И все это ради одного человечка – маленького, лысого, дряхлого старичка в очках, который является членом Политбюро…».
«Ваша трилогия имеет для нас принципиальное значение. Она облегчает работу издательства. И она дает смелость немецким писателям».
Вот таково-то было «свободным» немцам!!!
О Бухенвальде: «33 462 человека погибли. Подсчитано до одного человека. а в России – миллионы не подсчитаны…»
«Бухенвальд на горе. Всегда ветер, всегда холодно! Человечество изучает космос, цунами, землетрясения и прочие разрушительные силы природа и меньше всего – природу человеческую, в которой гнездится самая страшная бесчеловечность». «Космос» невольно или вольно попал в разрушительные силы. Так и припоминаю «зловещего» Веню с его сентенциями о «красоте» звездного неба: «Звездочки-то, звездочки, красиво, а что они такое – ядерная реакция! А холодища там какая, и ничего живого – мертвые камни!». Теперь вот волочусь «по просторам родины под звездным небом и крещенским холодом обдает Млечный Путь, и выть хочется, и о красивом не думается, и Веньку матами клянешь… Почти шучу.
Вновь о человеке: «Веймар-Бухенвальд. Небо и ад, красота гения и ужас. Высший взлет человеческого духа и самое страшное проявление звериной (так ли?) натуры человека».
Я тоже часто (как и многие) думал над этим, сравнивал. И в дневнике-таки записки есть.
О Пискаревке и Сталинграде: «Все в расчете на величавое бездушие, прославление живых властей».
«Да, людей объединяет не нация, не раса и не кровь. Подлинные узы родства – единый настрой души. И в этом я еще раз убедился на встрече с немецкими железнодорожниками. Железобетонные чиновники! Каменное равнодушие. Приветствие по бумажке. Ни одной улыбки. Ни одного человеческого лица. Почему? А все очень просто: начальники! И для них я крамольник, моя книга недостаточно оптимистична. Казенная, газетная речь штампов. Всё как у нас! Вот где класовая солидарность! Этим, как и нашим чинушам, плевать на Родину, на народ, на литературу. Их объединяет корыто, власть. Но я все-таки взломал железобетон, в который закованы их души. Растопил ледяное равнодушие. Но какой ценой! Я был весь мокрый. Каждое слово выталкивал насилу.
Думалось: да зачем всё это? Зачем я трачу себя, разоряюсь? Стоило! Надо было. Надо было ради пяти-шести женщин, которые слушали меня с неподдельным волнением».
***
Аню похоронили. День на невольном сопоставлении ежегодного послания президента и впечатлений от похорон, если можно так говорить без толики кощунства, цинизма. Но что сделаешь – поневоле сравниваешь!
С одной стороны – желание «сделать Россию передовой страной, с передовыми технологиями, инновационной экономикой». Школы новые: с цифровым интернетом, современным спортивным оборудованием, бассейнами, горячим питанием, медицинским обслуживанием. Поднятие сельского хозяйства, антикоррупционые меры, борьба с бедностью и преступностью на Кавказе…
С другой стороны… Ехали мы по нерасчищенной дороге в Богом забытый Смольянец. По пути застали самостоятельно выкарабкивающихся со снежной обочины электриков (машина ушла с дороги, повстречав лесовоз). Чуть раньше это произошло и с нами. Лесовозник Леня Климов «выдернул» нас из беды. В Смольянце два дня нет света.
К дому Ани подтянулась толпа людей, лица многих их них трудно признать за лица. Мужики или дерганные какие-то, или пьяно-сентиментальные, немощные, или угрюмо-молчаливые. Бабы с опухшими лицами, пропахшие дешевыми сигаретами.
Дороги  до кладбища нет. Как проехала маленькая машина до ямы, – непонятно. Однако довезли Аню. Мы шли пешком, оставив легковую в Гридинской. На мое: «Скамейки поставьте, удобно прощаться будет», – что-то пробурчали нервно. Сняли гроб и положили его почти на землю, на слеги, с которых опускают потом гроб на веревках. «Прощайтесь, давай!» – бросил нервный. Я остановил вакханалию. Сказал – не торопиться. Выразил соболезнование, сказал несколько слов об Ане.
А вокруг – бело и чисто. Внизу под угором течет Елюга. Зеленовато-желтые нагромождения снегов у берега. И снега столько, что он не сносится даже на глубинах – и оттуда видятся бледно-желтые островки.
Первый снег, выпавший недели две назад, замерз, прикипел к веткам, стал тяжел, а на него на беду падает и падает второй день уже сырой снег. Маленькие осины, березки, ивы, рябины, пригнуло до самой дорожки. Я ехал и представлял такую очистительную бурю, сумасшедшую метель в этом снежном изобилии, непроходимой глухомани снежной. Ух, что будет твориться в лесу! Все тварное попрячется, зароется в землю, в снег. Под могучий ельник.
***
«К несчастью, когда из-за плотно закрытых дверей проникают в повседневность крупицы скрытых истин, они настолько противоречат устоявшимся понятиям, что их не воспринимают всерьез. Дурной тон! Преувеличение! Мелодрама!.. Они иной структуры, они не стыкуются с восприятием».
Это и есть «опыт, сын ошибок трудных…»? Это и есть: «Привычка свыше нам дана…»?
Пистолета(Сашу Малолетова) гнетет это. Бегает, бегает с эдакой «мелодрамой». А раз в месяц «устоявшиеся понятия» обрушиваются на тебя, и уж вовсе не мелодрамой… Застарелое, консервативное в тебе воспринимается вдруг как гибель ВСЕГО чисто-светлого, искреннего, непосредственного. Чтение книги оборачивается мучительным озарением, что за ним, этим чтением, только откапывание шлака собственной душонки. Призраки прошлого никогда не позволят просто ЗАБЫТЬСЯ над чужими строчками. Читать, забыв, какая страница, и есть ли вообще страницы. Повизгивать от восторга, забывать обязанности, долг и планы. Забыть о течении времени…
И возвращение чувства только что выпавшего снега так радует! Нет ни возраста, ни эпохи. Есть только свет и снег. Эгоцентризм, заключенный в ослепительную сферу какого-нибудь январского морозного утра с сияющими снегами и солнцем:
Сердце, ты в час мой воскресный проснулось,
Нет нам сегодня, нет нам вчера.
… Но нет, сладок и этот гнет многодесятилетней памяти…
По-разному видится ее слоеный пирог: то мед сочится сквозь его сдавленные воспоминаниями слои, то гной. Берешь телефонную трубку, слушаешь… мысли соскальзывают в сторону… чувства соскальзывают в сторону…. еще вернее – они никак не обозначаются. Куда живее собака, которой суют под нос надоевшее ей крошево из остатков супа, молока, разбавленного водой, отмягших сухарей. Верх дьявольского цинизма – мертвящая улыбка, здесь, на этом конце телефонной проволоки… при известии о смерти.
«Он увяз где-то внутри себя, заблудился в дебрях сознания, сил для ВНЕШНЕГО МИРА не хватало. …Общая рассеянность, слова доходят через минуту после произнесения, ощущаются как нежелательное вторжение, требуется мобилизовать все свои силы для того, чтобы понять то, что услышал; ответ следует как защитная реакция организма».
…И все, все касается тебя – к великому сожалению…
Чистые улёты от себя, прорывы в абстрактное сверкающее чудесами будущее, с еще не оцарапанным лицом от внезапного сознания своей смертности, – чтение фантастики в юности. Никакого погружения в прошлое пошлое – только до сладкого озноба бодрящее: «Вперед!»
***
Стоит обдумать колоссальную популярность у нас «русского шансона». Откуда такая приязнь к урковским соплям, псевдожалобам? Десятки одинаково хрипящих голосов, тысячи примитивных текстовочек под убогие аранжировочки. Пол-России в этой урковской «зоне». Не читали Шаламова, Солженицына?  Может, срабатывает нечто генетическое от нашего гулаговского прошлого архиунижения? Или срабатывает наша российская жалость, что хуже воровства?.. Или говорить попросту о дурном вкусе, вернее, безвкусице миллионов? Разберись, поди. А ведь ответ есть, есть!
***
Вчера набирал номер, слушал «Скорпионс». Мощные композиции, вместившие в себя классический и современный опыт музыки. Как известно, музыканты рок-группы «Скорпионс» используют в концертах симфонические оркестры, хор Александрова…
Обозревая прошлое, еще раз ясно убеждаешься: все самый лучшие, УМНЫЕ музыканты современности (в области рока) пришли к симфонизму как большой составной своего творчества – и Битлз, и Куин, и Скорпионс, и Пинк Флойд, и Энигма и многие, многие другие. То же можно сказать и о лучших российских группах и исполнителях. На самом деле это так просто! Здравый смысл подсказывает, что симфоническая музыка на сегодня – наивысшее достижение человечества. Ни убавить ни прибавить. Вне спора. Аксиома. Правда, не для невежды.
Блок, из письма Белому: «…таков мой путь, что теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе – «трилогия вочеловечевания» (от мгновения слишком яркого света – через необходимый болотистый свет – к отчаянью, проклятиям, «возмездию» и… – к рождению человека «общественного, художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право изучать формы, сдержанно испытывать годный и негодный матерьял, вглядываться в контуры «добра и зла» – ценою утраты части души).
Вот путь от символизма, «игры» к России, к Жизни, где, по словам Блока, «есть только хорошее и плохое, искусство и неискусство». Он говорит о новом искусстве, как о речках, которые влились «в древнее и вечное русло». Как это связано с тем, что я сказал о «Скорпионс»…