Юг-2

Если бы Овидий писал о Крыме, а не об изгнании, он бы создал нечто вроде «Юга-2» Татьяны Лернер — текст, где гедонизм граничит с тревогой, а солнце плавит не только мрамор, но и границы между раем и адом. Стихотворение «Юг-2» — это панегирик побегу от «казённой квартиры» в мир, где «золотая пыль страстная» смешивается с мускатом, а цикады заменяют будильник. Но за этим пиром чувств скрывается вопрос: что остаётся, когда отпуск заканчивается?
«Лопай манго и арбузы» - поэтика избытка как форма протеста. Татьяна Лернер строит текст на контрасте — между вулканической страстью юга и ледяным дыханием осени. Каждая строфа — это взрыв сенсорных деталей: «демонстрируй баттерфляй», «лазя взглядом в вырез блузы», «посыпай салат куркумой». Автор словно кричит: «Живи!», но этот клич звучит как заклинание против серости. Здесь нет места полутонам — только гиперболы, как у раннего Маяковского, если бы тот вместо революции воспел курортный роман. Интересно, как Татьяна играет с ритмом: короткие глаголы («дрыхни, плавай, ныряй») создают эффект карнавальной суеты, а длинные строки о «розовом мускате» замедляют время, словно предлагая читателю утонуть в моменте. Это не просто поэзия — это рецепт эскапизма, где даже «тенёк речных левад» становится философской категорией.
«Заклинаю: нет, не думай» — или искусство забыть. Главный конфликт стихотворения — между «здесь и сейчас» и «там и потом». Здесь юг — не место, а состояние, где можно «забыть» о «прорехах да помехах». Но чем настойчивее автор требует «не вспоминать», тем очевиднее тень грядущей осени. Это напоминает «Пира во время чумы» Пушкина, где веселье — лишь способ заглушить страх. Автор мастерски использует оксюмороны: «сладка моя отрава», «южный розовый мускат». Вино здесь — и яд, и лекарство, а куркума в салате превращается в «золотую пыль» мифологического Фрикса. Даже цикады, эти «оркестранты юга», напоминают: время пира ограничено.
Почему «Юг-2» — это не стихи, а побег с инструкцией. Всё просто. В стихотворении нет лирического героя — есть читатель, которого автор тащит за руку в море, на базар, на сопку. Что характерно, Татьяна не описывает — она командует: «Грейся, пой, блаженствуй!». Это не поэзия созерцания, а поэзия действия, где каждая строчка — шаг к побегу от реальности. Но в этой императивности — ловушка. Чем ярче краски юга, тем чернее силуэт «казённой квартиры». Автор словно говорит нам: «Да, это иллюзия. Но какая же она красивая!» — и в этом её необъяснимое притяжение.
Если Пастернак писал о зиме как метафизическом прозрении, то Татьяна — о лете как тактильном бунте. Осталось выяснить что же такое? Как его почувствовать? Неужели через шоколадный загар кожи. Её текст ближе к Гайто Газданову, который умел превратить бегство в философию. Но в отличие от Газданова, Татьяна Лернер не ищет глубину — она её заливает солнцем, как московские дворы асфальтом.
Критики могут упрекнуть автора в «орнаментарности», но именно эта избыточность и есть суть текста. «Юг-2» — не стихи, а фреска, где каждая деталь кричит: «Смотри!» — и ты не можешь отвести взгляд.
Почему это надо читать, даже если вы ненавидите курорты?
Потому, что Татьяна Лернер создала не стихотворение, а воззвание — о праве на бегство, на гедонизм, на «золотую пыль» вместо офисной пыли. Это текст-провокация, который, «заставляет читать, даже если раздражает».
Читайте «Юг-2», когда захочется сжечь расписание дел. И помните: осень всё равно наступит — но Татьяна Лернер даёт шанс успеть «нырнуть в море» до первого дождя.

А ещё после этого стихотворения хочется купить билет в Крым. Или выпить муската. Или и то, и другое — но это уже детали.

Дмитрий Куваев   06.02.2025 19:54   •   Заявить о нарушении