Произвольное Изложение Одной из Фабул Романа

     Библейский профиль, дьявольский анфас,
     как в роковом стеченьи обстоятельств
     в веках её хранил от посягательств,
     своей рабыней, вездесущий глаз.
     Обязанность не старила её,
     лишь раз в году ей наготу терзали кровью,
     на боль в колене поводила бровью,
     и не претил предпраздничный полёт.
    
     Ей столько строк даровано Сафо,
     что Байрон был нелеп и неуместен,
     Дюма был уличённым ею в лести,
     а Гёте перешёл дорогу Кот.
     Но в том году в Москве была весна -
     он сочинял её в подвале упоённо,
     как будто дрогнуло внутри у вечной донны,
     и в Александровский в тот день она пришла.
     Хозяин бала обо всём, конечно, знал,
     но в этот раз был рад бессилью рати,
     переборщив на Понтии Пилате,
     он передышку дал своим глазам.
    
     В последний раз она стояла на балу --
     хозяйка мертвецов, продавших души.
     В неё вливалась человеческая сущность,
     и Фриды тень она заметила в углу.
     Не дав одеться, с ней затеяли игру,
     дабы уверенными быть в метаморфозе,
     она была теперь душою в его прозе,
     не подчиняясь больше никому.
     Влюблённой женщине опасно быть судьёй,
     убийце-матери везло в таком раскладе,
     свершился фарс, но Воланд всё уладил,
     она попала к автору домой.
    
     И был покой дарован игрокам,
     добро и зло о них сошлись во мненьи,
     отраву выпили они в недоуменьи
     и, в общем, тем закончился роман...
     Но чтобы не было повадно никому
     и дальше совершать такие действа
     оправдывая суть эпикурейства
     автор не стал испытывать судьбу.

                1994-2007