Альтернативная история Элли

 Элли за тридцать. Она готовит бульон, салат и пирог.
Изумрудный город отдал ключи не тому, но менять это вышел срок.
Она вытирает руки о фартук, идет на звонок,
Открывает дверь: дровосек опять задержался со смены.
Это просто игра и ей достаются: кот, сапоги, мешок.

- Знаешь, конечно же, я стальной, неизнашиваемый и  вечный,
Но мое сердце, кажется, больше не безупречно.
Ледокол, на который мы делали ставки, дал течь и
Что-то не то теперь льется по венам.
Хватит играть в "небольно" и "хорошо" -
Знаешь, ты милая, верная и святая,
Но не железная. Где твой предел, где же он истекает?
Даже снежная королева в бедняжке кае
Нашла не то, что искала, но сделала то,
А потом оказалось, что проиграла.

- Знаешь, пирог остыл, бульон еще остывает,
Я застряла между апрелем и маем,
Но верю, что правы были разве что летописцы майя.
У нас осталось время только надеть пальто
И замереть у вечного колеса - штурвала.
Знаешь, я тебя проиграла, но получила более, чем хотела:
Ты теперь сердце, душа - не тело,
Звонкое, тонкое акапелло
Взлетевшее под мозаичный свод,
Ты теперь можешь гораздо больше, чем кто-либо раньше мог.

Он поправляет стальные суставы, связки,
В  пахнущем масле машинном вязнет,
Она навсегда остается под темным вязом,
А вместе с ней бульон, салат и пирог.
Проходит всего лишь год,
И мир за окном уже - цирковой мирок.


- Знаешь, да, правы лишь летописцы майя,
Все из просто тайны становится еще большей тайной.
Что происходит дальше и ты ли вчера случайным
Ветром за мною закрыла дверь,
Ты ли дернулась занавескою в коридоре?
Каким за тобою следовать маршрутом?
Страшила и Лев налакались и расползлись под утро.
А завтра в полдень нас ожидает великий-ужасный Гудвин,
Он обещал показать, как ты и где теперь.
Взамен, правда, хочет ум, бесстрашие и "любови" -
Все равно ведь не знаю что это и с какой стороны едят,
Так что буду, конечно, отпарывать и менять.
Да и потом, разве что-нибудь здесь может стоить тебя?
Ты не волнуйся, вряд ли это ухудшит список потерь,
Мне уже даже совсем не больно.