Боярышня

ПашА  надменный презирал гяуров ,
Тяжка  была  муттесарифа  власть,
Но вот болгарки золотые кудри
В нём разжигали пламенную страсть.

Боярышня  и впрямь казалась чудом,
Когда, скользя среди своих подруг,
К источникам воды спускалась утром
Или на хОру  заходила в круг.

К родителям цветущею весною
Паша  послал придворного сказать,
Что просит стать девятою женою,
Чтоб всю любовь красавице отдать,

Что будет для неё в гареме место
Почётно, уважаемо вполне,
И, если согласится стать невестой,
То благодарен будет всей родне…

Посол сидел,  подарки приготовив,
И ждал с улыбкой  радостный ответ,
Но девушка, упрямо сдвинув брови,
Произнесла решительное «Нет!

Не стану я утехой иноверца!
Девятой?  Даже первою женой
Не уступлю ни тела я, ни сердца
Тому, кто мне по духу не родной!»

Вскипел паша: «ЮнА, но горделива!
Но я не потерплю её отказа!
И, коль не захотела быть счастливой,
Повелеваю ей прибыть на праздник.

Пусть полностью распустит свои косы
И  Ночью  Отпущения  Грехов   
Нагая, угощения разносит:
И фрукты, и шербет, и жирный плов!»

Спустилась ночь, и факелов  разливы
Гостей зовут  усесться меж ковров.
И девушка, нагая, горделиво
Вплыла  с подносом  сладостных даров.

Казалось, что она с судьбой смирилась,
Но крестик меж грудей – защитник веры!
И вдруг, метнув  поднос в  муттесарифа,
Им проломила ненавистный череп.

Схватили девушку. Паша был бездыханен.
Жестоко наказав  её родню,
Советники решили на диване :
Преступницу тотчас предать огню.

И вот, под пыткой не промолвив слова,
Беззвучно повторяя лишь мольбу,
Она стоит, к мучениям готова,
Канатами притянута к столбу.   

У ног чинар уложены поленья,
И факел к ним рукой поднёс палач,
Рванулся пламень жадный по коленям,
Но зрители не услыхали плач.

Под болью продолжавшая молиться,
Лишь  к небу обращавшая призыв,
Боярышня молчала.Но ресницы
Невольно уронили две слезы…

Века прошли  тревожною цепочкой.
Но к нам народ легенду перенёс,
И потому  целебных вод  источник
Зовут источником  «девичьих слёз».