В тишине только волны и слышатся

В тишине только волны и слышатся,
расходясь из начала начал.
Я – струною разрезанный, вышитый –
трансцендентным напоен и мал.

Отчего-то мне дурно и весело –
нестерпимою легкостью жить
я истерзан, горючее месиво.
Дайте спичек – я буду шутить!

Оттого ли не спится, что поутру
в эту дверь постучится рассвет
и я вспомню, что давеча по ветру
мы расплёсканы брызгами лет?

Мы – роса, холодна и не собрана.
Мы кругами бежим по воде.
Мы – свобода, чиста и не попрана.
Только кто мы? Зачем мы? И где?

Я сижу в переполненной комнате
рядом с трупами смелых надежд –
то одна, то другая вдруг вспомнится.
Что ж ты, псина, скулишь да не ешь?

Что ж ты, друг, наливать разучился ли,
или просто озябла рука?
Если б каждый второй здесь не спился бы,
этот город стоял бы века.

Оттого ли что все сплошь исписано
скрытым матом в посылах реклам,
я не знаю, как быть с телевизором
в номер-люксах для Папы и лам?

И мы смотрим себя в этом ящике,
отраженные в сотне зеркал,
оскорбленные волей, навязчиво
демонстрируя злость и оскал,

не умея расслышать здесь главное,
в этой старой, как мир, тишине.
Так не спрашивай, что так печально мне,
что так дурно и весело мне.