Флюорография

Я брежу вальсом на морщинах лица
Города двадцатых годов двадцатого.
Я дрожу от холода пустого крыльца
Набережной века молодого, крылатого.

Я бреду рассказами людей незнакомых
И не важно, мертвых, или живых.
Я в бреду, я шепчу и не вижу препоны,
Меня сводит с ума этот стих.

Я люблю, что само по себе и не ново.
Ударенье в словах есть биение сердца.
Наберите приборов, измерьте слово,
Услыште шумы, посчитайте герцы!

Я вижу город, где площадь - пепельница.
Пепельница, но вместо окурков - глаза.
Я слышу движение - это мозг мой мельница,
Но вертит жернова не вода, гроза.

А вода пролилась точно кровь из ран,
И рушится вновь за стеной стена,
Кардиограммы дёрганый нотный стан,
Но смотришь вверх и видишь - весна.

Новый век нужно строить, а не хоронить в песок;
Пусть за столетья устав, отдохнет у Европы висок.
Кружится, кружится старый вальсок.
Старый, забытый, старый забытый вальсок.