***

Она  не  торопясь  на  стол  шагнула,
И  платье  бальное  с  себя  стянула.
Кому-то  отдала  -  мол,  не  помните,
Одеться  после  только  помогите.
Потом,  помедлив,  лифчик  расстегнула,
Уже  не  глядя,  прочь  его  швырнула.
И  плавно  нагибаясь,  трусики  сняла,
И  не  разогнувшись, их  ж  с  стола,
Смахнула  вон!  Заколку  из  волос,
Спокойно  опустила  на  поднос.
Затем  она  ничком  свернулась,
Изящных  туфель  чуть  коснулась, 
Помедлив  чуть  своей  рукой,
Прогнулась  вся  тугой  волной.
Скользнув  по  телу  как  лучами,
Изящно-нежными  со  сна  руками.
И  после  этого  уже  вскочила,
Кого-то  взглядом  зацепила.
И  медленно  пройдя  по  кругу,
Смотря  под  ноги  не  с  испугу.
А  просто  всех,  чаруя  наготой,
Нежданной  и  лукавой  красотой.
Нагая  женщина  всегда  прекрасна,  
Неужто  это  всё  кому  напрасно? И  все  смотрели  с  пониманием,
Любуясь  этим  щедрым  обаянием.
Её  глаза  вот  так  светились,
И  волосы  к  плечам  стремились.
Укрыв  её  их  сияющим  плащом,
А  грудь  искрилась  чудо-огоньком!
В  который  ж  звёзды  все  слетелись,
И  по  краям  сосков  расселись.
А  все  другие  живот  её  украсили,   
Поток  из  неги  честно  обозначили.
Ластящийся  к  её  ногам  идущим,
Чьего-то  восхищения,  явно  ждущим!
А  стол  хранил  всю  её  такую,
На  удивление,  просто  всю  нагую.
Она  стояла  ещё  минуты  три,
Лишь  узкие  полоски  белизны,
Сказали:  не  всегда  вольны. 
Всем  улыбнулась:  подходи,  смотри.
И  запросто  меня  боготвори,
Зимой  же  ведь  летают  снегири!
Потом  она  при  всех  оделась,
Кивнула  молча.  Чуть  зарделась.
И  ушла,
От  нас.   

М. Кузьмин
            04.08.09