Птицы

Двадцать два часа.
Бьет колокол.
Двадцать две минуты.
Бьет колокол.
На корабле расколотом
паника. Ищут плоты моряки.
Сорвало плоты, звериным рокотом
море рвется. Волн клыки
жрут паруса,
глушат голоса.
Тонут моряки.

Мачта гнется, рвутся тросы.
Спасите.
Волны съели юного матроса.
Спасите.
Расплясалась плеткой грозы,
улетели альбатросы.

Тонкие, мокрые тельца,
создан из стали шквал.
Нам бы такого умельца
в птицу чтобы перековал.

Ужас лица изрезал.
Сотни гримас круговерть.
Крылышко белое, сохни.
Чайка не может взлететь.

Бойтесь, мокрые толпы:
кружат воронкой грачи:
мертвых предвидели скопы.
О вас пропоют трубачи.

Воды черны, бури титан
пять оставляет минут.
Воды разверзлись. Пены буран.
Спрут.

В спасение не веря, дыханье затаив,
мы обратили взоры к небу и углядели там,
как человек из глины, воздух форму обретал.

Крики затихли, ветер угас. Тысячеликая птица
смотрит на нас, златым сияньем искрится.
Перья твои — зеркала, солнца вобравших тепло.
Взмах незаметный крыла — тучи рассеялись, небо светло.
Клюва влачитель стального, крылья твои — паруса.
Ты наш хранитель? На наши ли ты прилетел голоса?
Исполнен дремучих зениц, звезд накопивших лучи,
вдруг он запел, и растаяли волны, и улетели грачи.
К судну подставил крыло
и на него, что способно взошло.
Радости гимн — спаслись моряки.
Жаль, что не знаем, куда улетим.