Без света, что без глазу

Плавно уплывало в даль, алым парусом Светило,-
рай опять не осилил печаль, снова дня не хватило.
Средь неостановимых буден порой вопрос нетривиален,-
что есть или что будет,- какой мир более реален?
Каприз ль тепла опала, надолго ли небес усталость,-
как свету тому свою узреть тьму?

Так луг пропах, запахами трав,-
и так он прав, обратив их в прах.
День отпрянул пугливо, как пепел,
облетает с холодных губ,-
что был ласков, заносчив и тепел,
оказалось же, просто глуп.

Пусть разгорячит порой и приголубит,
блеск холода любовь погубит,-
так слепнут сумерками губы, когда теплу они не любы.
Сколько б музыке сладко ни литься,
вечный праздник не обрести,-
молчаливы печальные лица, чтобы песнею обрасти.

Не так ли музыка стиха и мысль,-
сквозь зло всё призваны звать ввысь?
Не из безобразий разве,-
рай, родится здесь, и праздник?
Истина и совесть точно так же,-
зреют здесь из правды сермяжной!

Как чужой разбуженностью желаний,
себя здесь не помнит прах,-
пеньем упоений и упований, нередко зла мгла в глазах.
По угрюмым и диким холмам,
по бескрайним пустынным местам,-
пролегает порою путь в храм.

Что быть может непреложно, в мире этом, где возможно,-
чтобы счастье было ложно?
Что из того, что нам обещаны,
любовь и счастье, и уют,-
по сердцу разойдутся трещины,
и мы получим всё в раю.

Так тут мрак миротворно дремуч,
в светлых, с осенью слитых, листах,-
где лишь тени тучные от туч,
вдруг про страх напророчат и прах.
В неге крови вечерней, в черне слепой чистоты,-
небо требует терний, стоном нагой красоты.

И вот уже, вечерней неги очерк чистый,
что чуткой грустью всюду растворен,-
почти неуловимо тонет в тени мглистой,
округлостью пространства покорен.
И точно печальные свечи, вечной охваченные чернотой,-
вычерченный в воздухе вечер, чьей-то догорает мечтой.

Средь зыбкой ряби разноцветных облаков,
скользит к земле, словно в смущении, златое око,-
и вот над зыбью зубчатых теней холмов,
зари лишь гроздья, грозно громоздятся одиноко.
Свеча должна погаснуть и мрак сомкнуться разом,-
чтоб стало всем вдруг ясно: без света, что без глазу.