Проводы брата

Сегодня, в четыре часа утра,  проснувшись и выйдя на улицу, обомлела: на градуснике – ноль. Может, и заморозок был. Да. Русская природа под стать русскому характеру – всё-то у неё крайности. Недели не прошло, как маялись от жары и поминутно лезли в воду, а вот уже дня три, как стучим зубами. Уже забыты намытые рекой песчаные пляжи, собирание на них необычных камушков и ракушек, томное вечернее сидение на лавочках у дома, ночные костерки и рыбалки. Даже кошки лезут в дом, ближе к печке.

Однако надо поторапливаться. Сегодня уезжает брат. Надо успеть приготовить завтрак, потому что маршрутки с нашего «края света» (Ещё в ту пору, когда государственный транспорт ходил – а было это лет десять назад, покупала я как-то билет в автокассе. Кассирша велела подождать и, набрав номер, сонным тёплым голосом спросила: «Валя, сегодня идёт ли автобус-то в сторону края света?») уходят раньше шести утра, и другого транспорта нет.

Быстро затапливаю русскую печку, ставлю в неё чугунок с картошкой, кастрюлю с супом. Жёлтый огонь в печке разгорается быстро, через пару минут пламя уже облизывает поставленные мной плошки. Сегодня обошлось без дыма – недели три, пока жара стояла, печку не топила, так что в первые дни топления вымахивало то у трубы, то через палатку понемногу – но до сильных холодов надо успеть прочистить… 

Собираю на стол, бужу брата, кормлю его. Сама присаживаюсь на минутку выпить кружку черничной ягодницы. Наскоро закидываю стол газетой, тормошу брата, взял ли документы, деньги, мобильник, зарядку к нему (всё остальное вчера сама собирала). Садимся на дорожку. Хорошо, что рано: не так грустно. Грустно будет потом, когда, застелив постель брата,  вдруг  ощутишь уже непривычную тишину в доме…

Выходим на улицу, идём к реке. Другого берега не видно из-за тумана. Хоть и надела тёплую кофту, но, ещё не дойдя до лодки, начинаю стучать зубами. Жалею про себя, что не дала брату в дорогу тёплой рубашки. Хоть и в курточке, но часа полтора ему, слезши с маршрутки, ждать своего мотовоза. Намёрзнется. Сказать вслух не решаюсь: поздно, да и бесполезно: скажет, что ему не холодно.
 
На реке всплеск: мужики проверяют сетки. Вряд ли улов хороший: крупная рыба ещё не вернулась из глубин, мелочь одна клюёт: окуньки, ельцы, верховодки.
В другой стороне, у кустов, тоже всплеск: срывается и встаёт на крыло пара уток. Но глядеть им вслед некогда: с того берега слышатся звуки машин. Переправляемся, киваю брату, чтобы не ждал, шёл к остановке, пока закрываю замок на лодке, а он расхаживается туго – отсырел от ночной росы. Наконец, справляюсь, иду вслед.

На остановке  не стоим и пяти минут:  подходит маршрутка. Прощаемся. Махнув брату вслед, я бреду обратно  к своему берегу. Торопиться уже некуда. С отъездом брата лето для меня кончается. Конечно, будут ещё грибы-ягоды, засолка огурцов и другие августовские прелести, но это уже не то лето, которое я люблю: молодое, суматошное, с купанием, сенокосом и оводами, с ночной маетой от жары, несмотря на вставленные в окна сетки, с гомоном голосов в доме – собирается вся семья, пусть ненадолго: на купание, на рыбалку, на «ставленье» стогов.

Сажусь в лодку, отталкиваясь тяжёлым сырым веслом от берега (сейчас уже тяжелое, а порой плаваем до середины декабря – тогда оно, облипшее снегом, обледеневшее, вдесятеро тяжелей). Над рекой по-прежнему царит густой белый туман. Сейчас въеду в середину его, поплыву, привычно угадывая очертания родного берега. Нет, всё же летом радостно даже в холодном тумане. Вот так бы плыть и плыть – в Вечность…

Это не поздняя осень (случается и осенними утрами переправляться), когда вокруг стоит непроглядная тьма, хрустят ледяные забереги у берегов, по реке шуршит мелкая шуга, а на душе возникает ощущение полного одиночества и затерянности во Вселенной. Кажется, выскочишь в своей скорлупке на середину тёмной остывшей реки, и, поднявшись с донных глубин, поглотит тебя вместе с лодочкой какое-нибудь неведомое речное чудище …

Смело врезаюсь в туман, несколько взмахов весла – и я уже на своём берегу. Закрыв лодочный замок, оборачиваюсь на всплеск у берега. Из воды,худой, жалкий, облепленный мокрой шерстью, выбирается наш щенок Кузя, вчера уплывший вслед за моей сестрой, живущей на другом берегу.
Журю его за беспутство, он отряхивает воду прямо на меня, радостно прыгает вокруг. На горе нас встречает наша чёрная кошка, вышедшая, видно, посмотреть, куда мы отправились в такую рань. Она фыркает на щенка, он, стороной миновав её,  бежит к дому.
Пойдём и мы с тобой, Чернавка!Скоро взойдёт солнце. Хватит бродить среди тумана и речной сырости, пора возвращаться к тёплой печке и заботам нового дня.