Чекист

Ветер пылью ледяной лицо царапал
и на дереве трепал осенний лист.
Ранним утром отправлялся по этапу
вдоль России бывший сталинский чекист.

Капитан до хрипоты орал на зеков,
заглушая лай служебного зверья,
вытравляя все живое в человеке,
чтоб остались только сроки да статья.

Страшновато было бывшему чекисту,
ошарашенному эдаким концом,
в одночасье ставшим бывшим коммунистом,
бывшим другом, бывшим мужем и отцом.

Он недавно на беду свою по дури
умудрился что-то лишнее сболтнуть
и помощник его завистник и шкура
не замедлил в ад начальника спихнуть.

От усердия коллег чуть не оглох он
и не видел ничего заплывший глаз.
Хорошо еще, что в этой суматохе
его за ночь вызывали только раз.

Повезло ему, что почки не отбили
или что другое ножкой от стола,
повезло еще, что вовсе не убили,
поважней, видать, у них нашлись дела.

А уж он-то знал, как могут сослуживцы
его до смерти замучить, запытать,
среди них была такая «мастерица»,
что забила свою собственную мать.

Да и сам не редко бил он, и орал он,
и признания мог искусно вышибать,
а какому-то упрямцу генералу
умудрился оба уха оторвать.

А теперь его пинками подгоняли,
сбив прикладами с подножки воронка,
замерзающего, так как китель сняли,
чтоб не смел, позорить органы ЧК.

Он на корточках сидел в обносках жалких,
потерять боясь чужие  башмаки,
сзади брюки порвала на нем овчарка,
а блатные ночью сняли сапоги.

Его плоть, конвой, натасканный лютуя,
скоро враз  вобьет в столыпинский вагон.
В путь неблизкий от Столицы до Вилюя
спец этапом отправляют эшелон.