Чапаев

В папахе и бурке отважно шагает
По сельской дороге Василий Чапаев.
Он горд и уверен, доволен собой,
Готов на врага хоть сейчас идти в бой.

Знакома Василию эта дорога.
Он встал, почесал свои яйца немного,
И дальше продолжил торжественный путь,
Мечтая пузырь раздавить с кем-нибудь.

Дорога вела мимо домика Анки.
Василий с собой захватил полбуханки,
Селедку, лучок и батон колбасы.
Торчали в преддверии пира усы.

– Зайду, поздороваюсь. Как дела, Анка?
Как жив пулемет, на ходу ли тачанка?
А Петька давно ли к тебе заходил?
Вот, кстати, я кое-чего захватил …

В стеснении повисли стыдливо усы,
Чапай вынимает батон колбасы,
Лучок и селедку, а с ними бутылку.
– Ну что же ты мнешься, давай уж горилку!

Чапаева Анка за стол посадила,
Махнула рюмаху, еще накатила,
И мало-помалу пошел разговор,
Как белым воякам давали отпор.

– В бою я – Орел! – похвалялся Василий,
– И в битве с конем меня нету красивей!
В папахе и бурке скачу на врага –
Рубает направо-налево рука!

– Ты крут, но мы тоже, однако, не хилы, –
Тут Анка отважно рассказ подхватила,
– Когда я тачанкой лечу на врага,
У белых от страху немеют бока!

Когда начинает строчить пулемет,
Я лентой одной уложу целый взвод!
Конечно же, хвастать не очень красиво,
В сражении нету важнее «Максима».

– Да что же ты, Анна, совсем обалдела?
Меня ты, Чапая, обидеть хотела?!
Сражение держится только на мне,
Ведь я – командир на лихом, блин, коне!

– Да знаю твою я, Иваныч, заслугу.
Давай уж не будем мы парить друг друга.
Когда пулемет мой по белым стрелял,
Ты с Петькой в окопе, зараза, бухал.

– Да ладно тебе, что за глупые фразы?
Ну, было один, или может два разу.
Но это, отнюдь, не мое прегрешенье –
Бухнуть было принято свыше решенье.

Хоть я командир, но и сам подчиняюсь
Приказам начальства, я в этом не каюсь.
И что же, по-твоему, сделать я мог,
Коль выпить в тот раз приказал мне сам Бог?

Так слово за словом, давно уж стемнело.
До ветру Чапаеву вдруг захотелось.
Был прерван тактический их разговор,
Василий побрел до клозета во двор.

Снял с вешалки шашку, одел портупею.
Нелепой для Анки казалась затея.
– Чапай, и кого ж это там, твою мать,
Собрался в клозете ты шашкой рубать?

– Молчи дура-баба, ну что в тебе проку?
Всегда я беру собой шашку в дорогу.
Не знает, где встретит Чапаев врага,
А с шашкой спокойней, коль жизнь дорога.

Сказал он – и вышел под летние звезды.
В саду пахло сеном и кучей навозной.
Открыл он сортир и в момент обалдел –
Беляк там в засаде с кинжалом сидел!

В глазах не блеснуло Чапаевских страха,
Свободной рукой он поправил папаху,
Лукаво в лицо он врага посмотрел
И молвил: – Ты что уж, совсем оборзел?

Ну, вы уж, засранцы, и вправду даете!
В сортире Чапая уже стережете!
И прежде, чем враг на Чапая напал,
Тот шашкой его восемь раз порубал.

Вернулся он в хату, а Анка смеется.
– Вот дура, ну что тебе, бабе, неймется?
Не праздно Чапай до клозета ходил.
Лазутчик в нем был, я его порубил.

И, хлопнув стакан самогона вдогонку,
Чапаев махнул своей шашкою ловко.
–  Коль жизнь тебе, Анка, твоя дорога,
Готовься в сортире ты встретить врага!

Ну что на меня ты уставилась глупо?
С каких пор, Анюта, боишься ты трупов?
Пока на нас враг будет зубы точить,
Подонков в сортирах мы будем мочить!