Семнадцать

Семнадцатый год – самый странный и самый доверчивый в мире,
Как семнадцатый век, с круговертью открытий и вер.
Я спускаюсь в подвальчик – там чай и открытые двери,
Там мне вечно семнадцать, там денег не просят взамен
На память и песни, слова, имена и вопросы,
На старые струны и запах зачитанных книг,
Там мне не приходится быть бесконечно серьезным –
Смех решает загадки, от сложных до самых простых.

Мы меняем свободу – на правду о каменном веке,
Мы меняем наш Лес на дыхание каменных стен,
Кто-то пишет нам список того, что любить в человеке,
И ставит печать гербовую: «Ты – вечно – один».
Я вечно один, на вопросы не будет ответов,
Я забыл, как прощалось все в мире стеклянной Луной,
Как прощалось, как все упрощалось, как было от века,
Как, не меняясь, стучала в окно весна за весной.

Как мчался наш поезд – сквозь небо, в любую погоду,
Как мчались мы сами – сквозь ночи, всегда вчетвером,
Как любила нас жизнь за нашу шальную породу,
Как кто-то сказал мне глазами: «Ты здесь вечно свой».
Я забыл – и я помню. Не знаю, что хуже на выбор,
Чтобы не было правды или чтобы была не с тобой.
Где-то есть тот, кто помнит – как я, но иначе, урывками,
Те, кто помнят, как я, теперь навсегда за чертой.

Я и сам за чертой, за порогом изжитого лета,
Там, где волосы пахнут, как травы и как нерастаявший снег,
Там, где нам по семнадцать, где солнце на сомкнутых веках,
Где ты веришь мне, а я верю – конечно, тебе,
Где нет повода думать о несовершенных ошибках,
Где есть ветер и песни ночных бесконечных дорог,
Где ужас встречается смехом, а хитрость – улыбкой.
Там бы я не поверил, что когда-то чего-то не смог.