Он учителем был

Отцу моему, И. Е. Туманову

В кабинете уют. И настольная лампа горит.
Я листаю страницу далекого 42-го.
С пожелтевших уже, мне совсем незнакомых страниц
Больно ранит меня, душу жжет чуть не каждое слово.

Это дело отца. Здесь допросы, донос, клевета,
 Показанья свидетелей и трибунал с приговором.
И на целую жизнь с рокового того октября
Все семейство Тумановых было покрыто позором.

Чашу горькую лжи с клеветой мы испили до дна,
Но чудовищность их лишь сегодня я только узнала,
Поняла, как отцу ни за что предъявлялась  вина,
Когда дело его в кабинете уютном читала.

Он учителем был и народу родному служил,
 Просвещение нес дорогому лучанскому краю
И не  он враг народа, а тот, кто его погубил,
Имена этих страшных людей я сегодня читаю.

Дай вам Боже здоровья, кто верил в отца моего,
Кто замолвил в защиту его хоть единое слово,
Кто вернул, словно истину, честное имя его,
Смыл позорную грязь, чтоб людьми называли нас снова.

Я молю, чтоб потомки доносчиков и стукачей
Ни презренья, ни лжи, ни наветов вовек не встречали,
И имен своих предков, сгубивших невинных людей,
Как позора их рода во веки веков не узнали.