Песенка люмпена

Лёжа на диване, думаю о вечном,
Гениальным мыслям не веду учёт.
Под лежачий камень не струится речка,
И "Портвейн" под этот камень не течёт.

Не скулю, не лаю. Я ведь не помешан.
Обхожу сторонкой будку палача.
Тихо проживаю. Адресок простейший:
Люмпенская гавань, Бытовой причал.

Я за это кредо всей своею тушей
Бился так упорно не потехи для.
Жить мешают двое: пресловутый Пушкин,
И ещё который нынче у руля.

На рассаду семя скудненькой морали
Эти двое взяли у лихой братвы.
И куда не глянешь, всюду побывали
Сунув три копейки, Пушкин с рулевым.

По карманам шарят, и плюются в душу,
А потом обкрутят красным кумачём.
Главным в этой паре оказался Пушкин.
А который рулит вроде не причём.

Запускаю руку в холодильник старый,
Ох, и жрут те двое! Ну а я один.
Тот, который рулит гибнет в Ваших чарах.
Обормот Вы, Пушкин. Просто сукин сын.

Мне с размаху в темя, чтоб стоял покорно.
Рулевой с уздечкой мне на шеею сел.
Пушкин хоть и гений, но нерукотворный.
Чем его творили - это знают все.

Новые напасти липнут как проказа.
Кто же это мутит? Не пойму - убей!
А эти двое чешут: "Виноват, мол, Драйзер,
И его подельник, Эрнст Хэмингуэй".

Лёг мне путь далече, лопаю ватрушки.
Питер хоть и город, но и там живут.
Был не Чёрной речке, поклонился Пушкину.
А к тому, кто рулит, ноги не идут.

Всё лежу, и грею тёпленькое место,
Мне ласкает ухо кваканье в пруду.
Если кукарекнет гордый Буревестник,
Я с пингвином жирным бурю пережду.

Новые невесты только подрастают,
Мастеров заплечных подрастёт отряд.
Рулевое место пусто не бывает,
Ну а Пушкин вечно будет виноват.