Коктебельский дневник 1998 года

© Copyright Слободкина Ольга (slowboat@mail.ru)


            В поезде

                1.

И силуэты черных тополей
Отчетливы на чистом фоне неба.
И грохота колес совсем не слышно,
Как будто дельтопланом я лечу.

И Солнца алого огромный шар садится
На озеро Японии Великой,
А поезд все быстрее и быстрее,
И мысли только вверх устремлены.


8 мая 1998



                2.



А. Море огней...
    Словно вступила я
     в небо ночное
      нарядных несчитанных звезд.

Душа отдаляется от суеты
 и приближается к морю.




Б. Море огней
     в черной бескрайней степи.

Слово, вступи
  в небо ночное
   спелых несобранных звезд.

От суеты
  душу мою отдели,
   к морю приблизь,
    соедини
      ритмы сознания и плес.





9 мая 1998






*          *          *               

               


                В Коктебеле



Каждый раз все по-новому.
  Закатом алеет иудино дерево,
    глициния льется с веранды
      водопадом сиреневых слез.
И сирень по-персидски
  расцветает восточным рассветом,
   а акация пышет полуденным Солнцем.

В который уж раз!





9 мая 1998





*          *          *




Oh, don't I know how a little girl feels
    when she enters the sea -
let her Gardian Angel be with her -
  or the thoughts of a tree
   or a flight of a bird!

Yes, I know all these things,
  yes, I know.

But I tend to forget what I knew
   when I was a small girl -
     didn't she enter the sea
        with a marvelous heavenly feeling
given only to her
   by the All-Mighty Lord
     and enjoyed by her Gardian-Angel.





May 9, 1998





*          *          *


Все прощается, все забывается.
 Каин родил сыновей,
  от которых пошел
    весь человеческий род.

Господь милосерд - все пройдет, все пройдет.

Только как жить с сознанием-камнем,
   что лежит на пещере,
      где погребен
        дважды почивший Лазарь...

С совестью,
   маленькой змейкой
     свернувшейся в погребе...

Может быть, чья-то душа заживет
 и готова
   снова объятья раскрыть,

но я не могу позабыть
  муки Иова
и Авеля чистую кровь не могу позабыть.





10 мая 1998





*         *          *


Двойное лицемерие писать -
  "Не нам, не нам,
     но Имени дай Славу"
и ставить подпись под "своим" творением,
  что Он тебе с Небес продиктовал.


Не так же истинные поступали -
  Андрей Рублев не подписал иконы.
   Лишь после, по церковным ветхим книгам,
     мы поняли: Господь - через него.

Но как поэту возойти в Незримость?
Как раствориться в Вечном Идеале?
И так ведь трудно, непомерно трудно
В словах все краски Неба передать...

И как отдать на растерзание миру
Поэзию, что в трепете рождалась?
Как Божий Сын пришел, чтоб грешным людям
Во искупление всего себя отдать.





10 мая 1998





*           *          *



Мне кажется, что я лечу над миром -
  со всеми облаками и горами,
   со штормами, с морями - над Вселенной,
      как будто бы я и Земля - одно.


И ритм прибоя стал моей стихией...
  Но разве это отражает чувство,
   которому не найдено ни слова,
     ни рифмы, ни строфы и ни стиха!





11 мая 1998





*           *           *


Высоко летать -
  падать больно.
Но иначе -
  зачем и жить!?
Ползать? Ходить?
 И довольно?


Высоко летать -
 можно и не падать:
если крылья - не воск,
  растут из спины.

Те, что внизу,
 будут фыркать и прядать,
но теперь они не страшны.





11 мая 1998




*            *             * 




                Поэтические пейзажи




                1.

Горы - мягким ультрамарином,
Мягкой линией - над долиной.
Солнце нежное расстается
С переменчивым майским днем.

В Вечной Памяти остается
Бесконечный разлив - белила,
Бесконечный прилив залива
Перед зноем или доджем. 



                2.


Задумчивость синих холмов.
Мир зеленеет нежно.
И возрождения надежда -
Из тлена восставший Иов.


Северный спит залив.
Лето его не тревожит.
Лишь всадник лошадь треножит.
О, Коктебельский Миф!





                3.


И с каждой секундою Солнце все ниже,
И с каждой секундой Закат нарастает.
Его драматизм, как прилив, неизбежен.
А после - отлив: побледнеет и тает.


И Ангел, принявший вид облака, - ближе.
Проносится низко над здешним пейзажем.
Я все это вижу, воочию вижу.
Не мнится мне это, не чудится даже.



                4.



Шторм, шторм, шторм на Океане.
Луны заплывший глаз едва на Ночь глядит
И шелест волн, как шорох криналинов:
То нежен, то тревожен, то сердит.



Шторм, шторм, шторм на Океане.
И звезды провалились в темноту.
Лишь тень моя графичная на скалах
Мелькает в светомузыки бреду.




11 мая 1998





*          *          *



                Песенка


Ни за что я не пойду -
Чёрну кошку обойду.


Пережду, наверно, я
И пойду на верное.



11 мая 1998





*             *              *


Бегемот* лежит на Море Черном,
А оно - совсем не черное, а светлое, живое.
Черный-то как раз Хамелеон.
Этот май давно в него влюблен -
 здесь сродни земное и Иное.



_________________________
*Бегемотом я называю мыс Хамелеон




12 мая 1998





*               *              *



И май, и соловьи, и Океан грохочет,
И волосы становятся, как лен,
А кожа - шелк, как будто юность хочет
Войти в свои права, и голос не умолк.


Нет-нет. Я родилась для счастья, для удачи,
Для Благодати и для бытия Души... живой,
С поэзией в придачу,
И - даром: проникать отсюда в Мир Иной.




12 мая 1998




*            *             *




С биостанции - в Коктебель


              1.


Эчки-Даг вставал из моря,
Лбом дробил броню тумана
И трегорбою грядою
В небо возносил чело.


Я всходила на вершину
Кара-Дага после боя
С неподатливой стихией:
Зло-Добро, Добро-и-Зло.



               2.


Карфаген предстал передо мною
С запада Сююрюк-Кая.*
Два горбатых - чёрта? Короля?
Возвышались над его стеною.

Лани лаяли. Зазубрины кривые
Уходили вниз, за перевал.
Может, там уже потоп? Обвал?
Или дольние Миры Иные?


___________________________
*Острая Скала (тюрк.)

                3.


Залив и Атлама* и Сфинкс
Застыли в поднебесье,
И розовые пирамиды так по-детски
Припали к новорожденной воде,
К той светлой непрозрачной бирюзе,
Которая сравнится лишь с невестой,
С ее глазами, отданными Богу,
С Невестой Бога на чужой Земле.


____________________
* мыс Киик-Атлама - Прыжок Дикой Козы (тюрк.)




                4.


Кок-Кая* заносит
  треугольный меч над заливом.
Мне уже невмочь
  видеть этот миф.
Мне нужны слова, слова,
  Вдохновение - приливом
и Сююрю - в закате неба...
 А внизу - обрыв.


_________________________
*Голубая скала (тюрк.)





                5.


Цвет только черный, серый и стальной...
Да чайка промяучит над заливом...
И снова - Тишина, как в Той, Иной,
Незримой, Лучшей, Неземной,
Нездешней Жизни... Здесь же я бескрылым
Тяжелым ангелом... И вечера покой.


Мне нужно много - крылья, пленки, краски.
Но только черный, серый и стальной
Глядят из моря на меня с опаской.




                6.


Комары, комары, комары -
Закусали, заели, замучали.
И залива стальная излучина
Занебесные видит Дары.


Черный-черный Хамелеон.
Серый-серый Кучук-Янышар.
И вечернего мира шар
Углубляется в Океан.



                7.


Образы кончились
  и вдохновение ушло.
Снова в саду я.
Беззвездно. Заложено небо.

Только черешни зеленые листья в стекло
Маленькой комнатки тычутся.
Дать что ль им хлеба?



                8.


Создателям Художественного Музея при Кара-Дагской Биостанции
   Евгению Владимирову и его жене Жанне.



Женя и Жанна.
Женя и Жанна.
Жизнь в Коктебеле
Пространна, туманна.

Жанна и Женя.
Жанна и Женя.
Дай Бог, искусству
Душа не изменит.


Женя и Жанна.
Женя и Жанна.
Жизнь в Коктебеле
Прекрасна, желанна.

Жанна и Женя.
Жанна и Женя.
Шлю вам привет
От предгорий Тепсеня.





14 мая 1998



*         *          *




Синева. Синева. Синева.
Синева, синева - гениальность.
Вот я снова у моря - жива.
И жива моя многострадальность.
Синева. Синева. Синева.





16 мая 1998





*           *           *


И камера становится зрачком,
Моим сознанием, восходящим к чуду.
И в миг открытой шторки объектива
Сквозь глаз глядит Создавший пейзаж.

И пейзаж становится Вселенной,
И я - огромною, и камера - живой.
И море, равномерный метроном,
Отметит этот Миг Преображения.





16 мая 1998





*            *            *


Здесь каждое мгновение гениально.
Ни камерой и ни сознанием
Его не удержать... Лишь в образе Астральном
Ему во веки жить и Вечностью дышать.





16 мая 1998




*            *             *


Погода плохая. Дорога
Длинною белой змеей
Ползет, разделяя поля пополам.


Красавица Спящая* спит,
Как ей и начертано Богом.
А мне - только вверх, к Легенеру*.
И к облакам.


______________
*названия скал




*             *               *




А здесь лишь шершавые серые скалы,
да бреющим всесовершенным скольжением
Владыка Высот (о Величество Коршун!)
неспешные лиги выводит в полете.


И в обморок сизый залив завернулся,
как будто забыл о прекраснейшем мире,
о Солнце, о нежных игривых дельфинах,
о ясном сверкании вод вдохновенных.




17 мая 1998




*          *             *



Ветренный, туманный, солнечный, жаркий день -
Это мая в Коктебеле.
Туман протянулся вдоль мысов
И сизым холодным дыханием
Закрыл Лягушачьи Камни.*

____________________
* в Бухте Лягушачьей




18 мая 1998



*           *            *


И снова Белое Солнце
В майолике облаков
Смотрит белым зрачком
На мой непонятный мир.

Солнцу души не раскрыть.
Ее знает только Бог,
Что некогда сотворил
Белое Солнце-Зрачок
В майолике облаков.




18 мая 1998





*            *            *


Киик-Атлама, словно маленький верблюжонок,
Припадает к вечерней воде
И плывет, и плывет на Восток -
Трогательно и нежно.
Я знаю этот поток:
Он живет в голове
   ребенка,
      когда ему хочется приласкаться.
Он живет в тонкой душе восхищения.
Он живет в Небесах.
Там, откуда Поэзия льется -
Нежный Поток, проникающий в сердце
В образе маленького верблюжонка.






19 мая 1998






*           *           *



И пагода китайская зажглась.
На фоне свежей зелени и туч
Она горит волшебно, нереально...
А волны тянут море на песок
И отступают к горизонту вновь.
Другой душе другое предстает,
А мне всё видится астрально.





19 мая 1998




*           *           *



Серый, черный и белила
Давят, давят на залив.
Вдохновение взвалило
Груз туманности. Порыв
Не весенний... Камни влажно
И натруженно хрустят
Под ногами. Я отважно
Восемнадцать раз подряд
Приезжаю в эти земли...




20 мая 1998




*           *            *



Девочка восхищенно
  хватала черную камеру:
   "Смотрите! Смотрите! Чудо!"

Но это был просто туман,
   правда, очень красивый,
     тянувшийся вдоль всех мысов
       и повторявший их формы,
        словно небесная тень.

Я видела это чудо
  много-премного раз.
Теперь смотрела спокойно -
 так море глядит в облака,
   приемля искусство неба,
     равно как дождь и жару.

А девочка восхищенно
  падала на живот,
    толкая локтями землю,
       держа на весу свою камеру:
"Смотрите! Уже сместился! Какие полутона!"





20 мая 1998





*           *          *


Мысы плывут на Восток,
  а облака - на Запад.
    Мысы играют в поезд,
       несущийся вдаль по степи.

И пассажиры смотрят
  на облака мимолетности,
   не успевая запомнить
      всех образов их души.




21 мая 1998




*           *            *


Вчера Хамелеон был черный, плоский
  на фоне мрачных и давящих туч.
Сегодня он велюровый и светло-
  коричневый, как старый шоколад.

И облака невинно, по-овечьи,
  над ним столпились, словно и не знали
    давящей черноты вчерашней ночи,
      как будто это были не они.




21 мая 1998



*            *             *



Облака плывут...
 Живопись на стекле,
  что создает глубину -
    первый слой толстый,
     но в нем есть прогалины,
       тоньше второй,
          а третий - прозрачная кисея,
 
душа новорожденной девочки,
 что была и жрецом, и отшельником,
  и драматургом, и лордом...
И вновь рождена на Земле,
  чтобы быть отданной Богу -
    в Высшее Царство Блаженства...
Пройдя по тяжелой Земле.





21 мая 1998




*           *           *

Мои стихи - сакральное богатствао.
Играют в духе астро-сердолики,
Агаты, аметисты, хризопразы
И прочие Небесные Цветы.

Я их тихонечко перебираю,
Как будто бы в калейдоскоп играю.
Чуть дрогнут камушки невиданного круга,
И новый образ видится душе.




21 мая 1998






*            *           *


И вот, я спросила у Бога:
"Кем же Ты хочешь, чтоб я стала?
Ведь тьма обступает всечасно
Со всех обозримых сторон".

И Бог мне ответил:
"Богом. Хочу, чтобы ты стала Богом
И с высоты глядела
На обозримую тьму.

Чтоб ты себя с ней не равняла
И в душу ее не впускала,
Но яркой свечой сияла
Образу Моему".




23 мая 1998




*            *             *


Две лодки синие из моря поднялись -
  над обновленною травою,
    над серебром олив ветхозаветных,
      над кобальтом вечерних мрачных скал.

Закат. Торжественный, как вечные кантаты.
  Я - благодарный и влюбленный зритель.
    И - ничего, чтобы его запомнить:
      ни камеры, ни красок, даже слов.


Вдруг лодочки престранно осветились,
  как будто Бог преобразился в Небе,
    и - мрак рассеялся:
      холмы - ультрамарин,
        а облака - нежнейший спелый персик,
          иль ирисы в предутреннем саду.

О, дай мне, Свет, средневековый город -
 Венецию... Или закат над миром,
  или густые заросли акации,
    когда с холмов спускаюсь на ветру.

Иль звезды яркие,
   что падают неслышно,
      если холодной ночью выйти к морю.

И - снова на меня нахлынет,
   как в юности,
     как в Вечности Живой.





24 мая 1998




*            *           *




Oh, don't you love your take -
  blue clouds
   over the light-blue hills
    stepping a little back,
       hovering oover the world...

Well, this is Koktebel,
  the valley of blue rocks and hills,
    my tremulous and ardent love.

The clods have played a wistful Saga
   turning from Angels
     into miraculous birds
      up in the sleepy skies,
       ready to have the Night.

It's cold. It's very cold.
  I am alone
    in this mysterious set

and my enormous feeling,
  as rhythmic as the waves
   will never tide...



May 24, 1998



*            *            *


Corona Astralis -
  на пальце моем безымянном
   играет трехгранной
     изысканной гранью.

Серебряный миг волшебства.

Так филигранно и Солнце играет
   на маленьких волночках -
     гранью сверкания моря

в ясный, почти безветренный
  кроткий весенний день.




25 мая 1998



*           *            *



И вот, меня, духа из галактики Констэлион,
 земляне слушают, рты раскрыв,
  но понять ничего не могут.

И чужая, чуждая, я возвращаюсь в свой мир -
  Там
   можно летать на качелях,
     на надувных вертолетах
      и просто - даже без крыльев.
Там можно дышать под водой.

И никто никому не грозит -
   все приветливо улыбаются
    и, если случайно столкнутся в воздухе,
      то говорят: Pardon.

Там
   создаются скульптуры -
     восьмимерные,
       девятимерные.

Они - рядом с землянами,
  но те, слепые,
    не видят наших творений.

И нам остается только разводить руками -
  наше прекрасное выше их органов чувств.

Ничего не поделаешь:
  земляне слушают, рты раскрыв,
   но понять ничего не могут.



26  мая 1998




*            *            *




Меня разбудит золото рассветной соловьиной трели.




27 мая 1998



*           *            *


Я - в холодном бирюзовом море.
Я - одна в Предвечном Океане.
И на все богатства мира я не променяю
Этот миг в громадине желанной.


Я так счастлива. Прими меня, Бескрайность!
Первый день - туманный, теплый, летний.
Здравствуй, здравствуй, Переливное, Живое!
В миг приветной ласковости светлой.





27 мая 1998






*            *             *


               

                Триптих III




Вот я снова вступила в сиреневый вечер холодного моря,
Что меня заманило и тыкалось в ноги волной.
Третий триптих замкнулся. Я вижу Иную Дорогу -
В Поднебесье, по скалам - тропинкой неторной, сквозной.


Море слышало мысли мои, обижалось и брызгалось колко.
Что ты, милое! Что ты! С тобою я - здесь и сейчас.
И сиренево-розовый шелк заиграл перламутром,
Как сокровище вдруг всколыхнувшихся и успокоенных глаз.


Может, Там, где мне снова захочется петь от избытка,
Будет Море Иное, но чем-то земному сродни.
И я так же вступлю в переливчато-розовый вечер
И отдам ему все коктебельско-желанные дни.




28 мая 1998




*            *            *


И трепетные пятна разбросались
По грунту вечереющего неба
О, Сююрю! Величие и сила!
Смогу ли я облечь тебя в слова?

Двенадцать лет назад ты полюбила
Лить краски на картон и разводить белила.
Теперь же ты торжественно-бесстрастна
И в обновленной сущности жива.



28 мая 1998



*             *             *


Сююрюк-Кая меняется, как я:
Из чувственности - в созерцание.
И - в ипостась Иного Бытия,
Где всё - прощение, всё сострадание.




28 мая 1998




*              *               *


             Камбала



Из шутких стихов



Я научилась замирать
И уходить на дно.
И дну под стать окрас менять -
Не все ль ему равно?


И там, на дне, пережидать
Все бури и шторма.
Я научилась замирать
Под стать немого дна.



28 мая 1998



*            *             *


Ветер. Холодно. И Сююрю
В невесомой туманной купается пене.
"Мне на сердце легла, - я скале говорю, -
Беспокойная тяга к движению".


"Да, в долине твоей, Сююрю, я своя.
Не пришелица - местная, здешняя".
Но туманом окуталась Сюрюк-Кая
В совершенном молчании безгрешная.

Сердце! Сердце! Что ищешь ты здесь, на Земле?
На чужбине, где всё разрушаемо?
Я не знаю, понятны ли были скале
Звуки сердца, дорогой терзаемы.




30 мая 1998




*           *           *


Когда меня заберут
в Мир Лучший с тяжелой Земли,
где не будет убийц, насильников,
обманщиков и воров,
где не будет маньяков, пьяниц,
грубиянов и лжецов,
где не будет вампиров всевозможных сортов
и льстецов,

где крылатой и легкой я стану,

вздохнут непонятливые земляне
и скажут какой-нибудь вздор, типа:
"У нее был очень сложный характер".
Или:
"Она была не приспособлена к были".

А может, к пыли, что уносится ветром
и рассеивается навсегда,
к пыли, что называется ерунда?

Для меня все это будет уже не важно.
Ведь на эту Землю не вернусь я дважды.
Прощайте, злые, тупые, унылые. Прощайте!
Дау Бог, никогда больше не свидимся.



27 мая 1998



*           *             *



Прощальные аллеи Коктбеля.
Вы дикою оливой расцвели,
Желтеющими лилиями ptit
И крошечными звездами белея.

Прощальные аллеи Коктебеля.
Вы детства дачного далекие сады,
Где девочка, от счастья Неба млея,
Ходила на зеленые пруды.


1 июня 1998



*            *             *


Последний день. На пляже - ни души.
И дождь прошел. К хорошей ли примете?
Я уезжаю, милый Коктебель,
Словно забыв о предстоящем лете.

Последний день. Ты лета первый день.
И Солнце кроткое закрылось облаками,
Как будто нет его - так делает малыш,
Прячась от нас, закрыв глаза руками.



1 июня 1998




*            *             *


И ангельская нежность неба льнет к июню.



1 июня 1998



*             *              *




Сад ночей


Вариации



                I.


Сад Ночей. Полнолуние. Ирисы
Покидают, как бабочки кокон,
Налитые бутоны.

Неземные Неслышные Звуки,
Словно Белой Колдуньи руки
Или вьющийся мягкий локон.

Это Нежность Вселенной льется
В Сад Ночей, в Полнолуние. Ирисам
 до утра удается
  превратиться
   в бабочек
    Африки.




                II.

Сад Ночей. Полнолуние. Ирисы
Из бутонов-коконов
  превращаются в бабочек-птиц.

Птицы не спят. Земные
 звуки восходят
  к пению Ангелов-Музыкантов.

Там и встречаются.

Это - Июнь. Океан. Полнолуние.
И пирамиды скал
  сияют под взглядами звезд,
   словно под взглядом Любви.








                III.

А. О, ирисы! Живые, нежные!
Небесно-голубой, лиловый.
Пионы - алые и белоснежные...
Вы - Божии.


Вы - невещественны.
И запах тонкий
Наполнит сад ночей при полнолунии.
И Ангелы Верховий Звонких
Коснутся вас Любви ладонями.



Б. О, ирисы! Живые, милые.
В саду ночей при полных Лунах
Играют Дети Белокрылые
Вашей душой в ладонях юных.               





2 июня 1998


                Конец

© Copyright Слободкина Ольга (slowboat@mail.ru)