Дымов

     Они лежали, все пятеро, в глубине темного чердачного проема. Было душно. Уныло пахло прелью старых деревенских бревен. И только настырный запах седого сена, уложенного небольшой копной под крышей куриного сарая, напоминал о знойном летнем дне и голубом небе в многоточиях чернокрылых ласточек и стрижей. Громко цвиркали кузнечики в мокрой зеленой траве у выгоревшего от солнца порога, а неугомонный желтый мотылек все кружился весело возле большого ржавого ведра с дождевой водой.
     Пестрая в подпалинах Варька держалась поблизости от облупленной стремянки, то и дело медленно взбираясь по ней на знакомый чердак и тяжело подлезая под просиженный кривоногий диван. Она родила их в послеобеденную пору, и когда подошла к своей законной миске на кухне, то все увидели ее похудевший обвисший живот. Дело - то житейское. Бантик стоял поодаль и неторопливо слизывал остатки сливок на засохшем молочном блюдце. Он был якобы ни при чем. Звонко тикали электронные ходики, а черный ящик важно вещал очередные новости очередного дня.
     Моя одинокая душа тосковала по живому. Понимая взрослым сердцем, что очень скоро придется вступить в самостоятельную пугающую и неведомую жизнь и принимая это как неизбежную данность для всех, я совершенно не умела жить одна. Надо было что-то срочно делать!
     Местная кошка Варька родила их, пятерых, в день моего отпускного приезда в тверскую глубинку. После долгого и тряского пути по проселочной грунтовой дороге на белоснежной "Шкоде", которая порядком подустала к концу путешествия от налетов огромных гудящих слепней и шершней размером с городского воробья, я была несказанно рада погрузиться в провинциальное житье-бытье. "Ах, лето красное, любил бы..."
     На третье пасмурное дождливое утро хозяйка горестно вздохнула и махнула тряпкой в сторону чердачного проема. Потом медленно встала и как бы нехотя взобралась по шаткой стремянке на чердак, долго шурудила там диванными пружинами, и, наконец, спустилась вниз, держа за пазухой теплое и живое, разноцветное и слепое кошачье племя. "Выбирай", - вяло произнесла она, было это делать ей не впервой, кошка котилась часто и много, а как же иначе в простой деревенской суетливой и обыденной круговерти? Я ждала подсказки, хмуро глядя на присутствующих, и жаждала перенести бремя выбора на чужие плечи. Ох, этот бесконечный выбор... Не просто слово, а будущая неизведанная судьба. Я металась, как кормящая кошка:серый или рыжий, мальчик или девочка? Разве я Господь Бог, чтобы распоряжаться и даровать жизнь? И что я делаю? Как смею?
     Самый лобастый и белогрудый был прямодушно дан мне в протянутую руку. Он. "Ну, как назовешь - то?" - незатейливо спросила хозяйка. "Дымов", - робко выдавила я , захлебываясь от душивших слез и внезапно накатившей жалости к себе, миру и маленькому темному комочку, мирно посапывающему на моей ладони.