Лежит пантера, лижет лапу

Точно, не нужно трагедий, и войны тоже нафик.

Я знаю тайну! Все прежние тайны - прочь!
Не надо людям с людьми на земле бороться!
Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь,
О чём - поэты, любовники, полководцы?

Уж вечер стелится, уже земля в росе,
...
И скоро уже под землёю уснём мы все -
Кто на земле не давали уснуть друг другу. /МЦ/

*
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи? И для чего стольким простреливать грудь?
Поезд пошёл и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь... /МЦ/

А так, вообще-то - опять же, христианство, или язычество... Говорят... Наверное, в основном, те говорят, кто не воевал... Что нет в войнах ничего страшного до тех пор, пока душа твоя следует за духом, а значит, в эту твою душу ни смерть, ни разрушение войти не может.

*
Детство

Я ребенком любил большие,
Медом пахнущие луга,
Перелески, травы сухие
И меж трав бычачьи рога.

Каждый пыльный куст придорожный
Мне кричал: «Я шучу с тобой,
Обойди меня осторожно
И узнаешь, кто я такой!»

Только, дикий ветер осенний,
Прошумев, прекращал игру, —
Сердце билось еще блаженней,
И я верил, что я умру

Не один, — с моими друзьями.
С мать-и-мачехой, с лопухом.
И за дальними небесами
Догадаюсь вдруг обо всем.

Я за то и люблю затеи
Грозовых военных забав,
Что людская кровь не святее
Изумрудного сока трав. /Н. Гумилёв/

Как собака на цепи тяжелой,
Тявкает за лесом пулемет,
И жужжат шрапнели, словно пчелы,
Собирая ярко-красный мед.

А «ура» вдали — как будто пенье
Трудный день окончивших жнецов.
Скажешь: это — мирное селенье
В самый благостный из вечеров.

И воистину светло и свято
Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.

Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят. /Н. Гумилёв/
*
Наступление

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага. /Н. Гумилёв/

А бесконечность должна быть открыта для всех. Если бы Христос приходил когда-нибудь, то он приходил бы именно с целью всем открыть бесконечность. Как это я читала, чтобы все стали такими же как он Сынами и Дочерьми, не тварными, без понятия, что бы это значило, но красиво. А значение для меня было не столько в логике, сколько в образе, что-то вроде тоннель или стенка, два разных образа, так вот этот Христос у меня с тоннелем ассоциировался, а его противник со стенкой:

Стал метро рыть отец Колько с Генкой,
Мы ему "для чего?", он в ответ:
- Коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет! /В. Высоцкий/

Агата Кристи Ак   13.08.2011 01:06   Заявить о нарушении