На велосипеде...

Мой кишиневский друг...

В те давние годы, в бытье пацанами
нас жизнь повстречала. И тут же меж нами
Незримая нить протянулась на годы,
он - бедный еврей, я - латышского рода...

Блестя зеркалами колесное чудо,
явилось подарком - почти ниоткуда.
Предмет вожделений - железный кумир
скрепил наши жизни, создав чудный мир,
наполненный смыслом полета в движении,
неся  для других вечной зависти жженье.

Мы стали владельцами спиц, фар и гаек,
мы стали едины в борьбе против шаек
мальчишек, дотошных до нашего счастья.
“Zimson” - талисман и в беде и в несчастье.

На голову выше и шире в плечах
мой друг Зямой звался  и скор был в речах..
Неся  ахинею на трех языках,
был центром вниманья в девичьих кругах.
Сие вызывало мой слабый протест,
поскольку грозою он стал все невест,
на коих бросали мы томные взгляды,
но жизнь - это жизнь. И все были ей рады.

Учась в каждом классе по несколько раз,
он делал из этого славный рассказ,
который смешил кишиневских кокеток.
Любимцем, героем он стал уж за это...
Учился в восьмом я, а он лишь в четвертом,
к тому же был старше меня не на год,
слыл  гибким, как уж и как рыба был вертким
курчавый красавец транжира и мот...

Поповская дочка - прелестница Анка -
вошла в мое сердце, как в масло кинжал.
Сначала была чуть заметная ранка,
затем закручинился, сердце зажал,
и cтал  я угрюм  да пуглив, как сорока.
“Zimson” позабросил, все в небо глядел.
Девиц сторонился, как схимник порока
и кажется даже с лица похудел...


Тут и пришла Зяме чудо - идея:
дочку попа посадить на седло.
“Да согласится ль она” - вопрошал я “злодея”
- “Ну, отчего ж! В чем ты видишь тут зло?!"
Мне не закралось в тот миг подозренье.
Был недоступен и дьявольский смысл.
Все ведь пристойно с любой точки зренья,
только, вертелась какая-то мысль....,

Тренер был мил и, конечно, в ударе:
и Анка освоила быстро “Zimson”.
Поздне я понял, что хитрый наш парень
видит про Анку и днем чудный сон.

ВТ.