Предисловие к иронической Поэме

      Предисловие к иронической поэме
          *Женитьба Дон-Жуана*               

         Как бывало со мной и прежде, эта поэма явилась для меня полной неожиданностью.   Сначала хотелось написать стихотворение с названием
 *Женитьба Дон-Жуана*, проследить чисто психологически момент такого шага, что само по себе настраивало на иронию и шутливость.
 Если бы стихотворение написалось, о поэме не было бы и речи, однако при многих попытках мне оно не давалось по формальным причинам.
        Привычный и верный мне ямб на этот случай оказался бессильным, может быть, по той же причине, о которой сказано в самом начале
 пушкинской поэмы *Домик в Коломне*:

 Четырёхстопный ямб мне надоел:
 Им пишет всякий.  Мальчикам в забаву
 Пора б его оставить.  Я хотел
 Давным-давно приняться за октаву.

        Случилось, что меня, наоборот, выручила мальчишеская забава. Когда-то в Марьевке, бегло знакомый с октавой и спенсеровской строфой
 “Чайльд Гарольда”, не имея их под рукой, я начал сочинять что-то шутливое, будучи уверенным, что пользуюсь одной из этих классических форм.
 К моему позднему удивлению, моя “октава” оказалась строфой, которая мне пока не встречалась в русской поэзии, а главное — она пришлась к моему двору, к замыслу, внеся в него некие мечтания моей ранней юности. Объёмная форма строфы открыла мне возможности поэмы.
     В подзаголовке поэма названа иронической не для оправдания шутливости, насмешливости, даже сарказма её отдельных мест. Ирония в ней, на мой взгляд, носит структурный характер. Со многих явлений она должна снимать элемент привычности, обнаруживать в этой привычности и комическое и трагическое даже в их соседстве.
 Ирония вообще обладает пластикой тональных переходов.
 Возможен вопрос: а зачем далёкого нам Дон-Жуана делать нашим современником? Можно было бы ответить, что так в свое время делали и Мольер, и Байрон, и Пушкин, но этого мало. Дело в том, что многие узлы нашей морально-нравственной жизни, которые мы распутываем, были завязаны в далёком-далёком прошлом.
 Сохраняя преемственность прежних Дон-Жуанов с их романтическим ореолом, мой Жуан  в жажде семейного счастья, как одного из главных смыслов жизни, проходит путь от героя и полубога к человеку.