Холден Колфилд

За широкой броней примостившихся поверх бронзовых скул очков,
Как за плотным полотнищем покосившегося экрана,
Закрывая собой разноцветный мир веселых звенящих снов
И не зарубцовывающуюся, стрелянную метко, глазами, рану,
Бронированный антиобщественный сердце-ед
Сердцем верующий, но не верящий и пропащий,
Слизывающий текущий по древку лопаты мутящий яд,
Не просроченный яд, не придуманный, самый настоящий!
Отличает неспешно бредущих вразвалку призраков от людей
По походке, по запаху, взгляду, и тексту песен,
Громыхающих в такт перестуку пыльных сухих костей,
Примечает и ловит над пропастью мрачно шуршащих бестий.

Хочешь – в зубы ногой, а хочешь – баллончик-циклон в глаза,
Да, ты хитрый, очками надежно от всех прикрылся
Ты смотри, ведь твои ухищренья погибнут, наверно, зря,
Коль с природой в едино ты до сих пор не слился.

Нам бы стать на пороге, да гаркнуть зычное «Бля»!
Нам бы синему небу в пронзительные глаза вонзиться,
Только кто ты? Пророк, экзерцист или бледно-немая тля!
И тебе ли по статусу с небом в квача возиться?!
И кичиться и сниться и злиться и засветло маяться,
«Я ведь сила, я бог, хоть и бог нихуя не новый…»
А как дело пойдёт, снова в угол забьётся и истово молится
И послушно стучит об амвон стесанной подковой.
Человек? Или серость убогая? Не видать…
Человек! Да, поди, такой что не каждому впору браться!
А в ответ только тихо-беззлобное: «Вашу мать!...»
И не надобно к нам со своим полевым талмудом соваться!

Мне полуночный воздух чуть сладостен, свеж и звеняще чист,
Закругляйтесь скорее,  смешные, косые мои пропойцы.
Бесполезный и лихо бездействующий анархист,
Отоспись, и тебе, вот те крест, возвратится сторицей.

Ненавистны бессмысленность, мелочность, пошлость и суета
И привычны они же, как малые дети в клети.
Заорать бы на всю расвселенную междометьем «Да …#@%…!»
Эх вы, дети, вас ТАК ЛЕГКО не заметить!