Волшебство золотой пироги...

Волшебство золотой пироги
над пучиной канувшего полнолунья -
мир, как бы рождён заново -
почему так легко дышится?!

Крик ночной на рассвете птицы,
ещё не вымолвленное,
но спелое слово...

Смело ли мне в этом мире? -

Я из него выпал
в эти редкие окна,
что светом своим -
не от мира,
в эти кроны,
что патрициев Рима -
роднят с гладиаторами
и первыми христианами,
и львами косматыми,
и станами юных венецианок,
и великороссами в степях Казахстана -
очертаньями...

Странно -
ощущать родство с воздухом,
которым дышал
не один оратор,
но не смог
никто,
кроме единиц -
кровных сердцу моему
поэтов -
осознать
и выразить
слоистость
и дремучесть его...

Розовой кромкой востока
смотрю в око
широкой реки межкронной
матово-тёмно-синей,
дымчато-неземной
и вижу, как молодой -
обозванный мною
пирогой -
месяц,
складывает губы
бутоном розы из рубаи,
дабы поведать
единоверцу
о кибитке -
сто восемьдесят один год назад, зимой,
сфотографировавшей его слева и справа
взором поэта,
воспевшего свадьбу ведьмы,
похороны домового
над дорогой
столбовой,
как всё старо
и как всё ново -
для того,
кто закрывает глаза -
всей своей жизнью
внедрившись в слово.