Моя далёкая молодость

Из коридора доносились неясные шорохи и сопение. Не прерывая объяснения новой темы я подошёл к двери класса и резко открыл её.
Завуч Захаров  едва успел отскочить в сторону.
 - Что вы  здесь делаете? – спросил я.
Он даже не попытался изобразить смущение.
 -Вот, проходил мимо. Случайно.
 - В следующий раз случайно держитесь подальше от двери. Могу и задеть, -  посоветовал я.
Завуч бросил в мою сторону взгляд, полный ненависти и острого желания ударить меня.
Я осторожно прикрыл дверь и вернулся в класс.
По дороге домой я размышлял над сложившийся  ситуацией. Работать становилось невыносимо.
На другой день у меня не было двух первых уроков , и я решил зайти в гороно.
Урунбаев заметил меня ещё с порога, но головы от  бумаг не оторвал. Делал вид, что внимательно читает.
Я кашлянул.
 - Чего тебе? – буркнул Урунбаев,  всё ещё не поднимая головы.
 - Почему Захаров следит за мной?
 - Ты, наверно, очумел, - сказал Урунбаев, - шпионских книжек начитался. Кому ты нужен?
 - Извините, - сказал я, - что-то с нервами не в порядке.
 - К врачу сходи, -  посоветовал Урунбаев.
Я вышел в коридор.
 - Вернись! - крикнул Урунбаев
Я вернулся.
 - Вот что, - делая озабоченное лицо, сказал заведующий , – Раз ты уже всё равно здесь, давай решим  один вопрос.
 - Какой  именно? – не понял я.
 - Тут тебе любопытная телеграмма пришла. Ты что, писатель?
  - Пробую свои силы, -  осторожно признался я, всё ещё не понимая, куда он клонит.
Урунбаев достал из-под кипы бумаг телеграммный бланк и, подчёркивая каждое слово, прочёл: - «Маргулису Рафаилу. Вы утверждены участником третьей конференции молодых писателей Таджикистана, которая пройдёт…»
Он оторвался от телеграммы и строго спросил:
 -Что это такое?
 - Приглашение.
Урунбаев смял телеграмму и выбросил её в мусорную корзину.
 - Всё понял? – спросил он.
 - Нет, -  ответил я .
  - Ты что, всерьёз нацелился ехать? Как ты себе это представляешь? Ты там будешь развлекаться, а ученики, выпускной класс,  должны по твоей милости собак гонять? Да? А экзамены -  на носу.
 - Но это же всего три дня! – воскликнул я. – И потом –  это почётно! И для вас, в том числе.
 - Забудь о всяких там конференциях, - сказал Урунбаев, - лучше к врачу сходи.
 - Но это же самоуправство! – я не выдержал и вскипел. – Может, вы моё будущее губите?
 - Твоё будущее? – засмеялся Урунбаев. – Скажи  «спасибо», что работу дали. Нечего было по всяким квартирам шляться и разговоры говорить. Думаешь, про тебя ничего не известно?
 - Гайбулло Урунбаевич, - тихо сказал я, -  отпустите по-хорошему. Ведь самовольно уеду.
Он усмехнулся и погрузился в бумаги.
Он знал, что я даже не дёрнусь.
И я ушёл.
Прощай, литература! Обними меня , милая муза! Через час я войду в класс и ровным, бесцветным голосом скажу: « Тема сегодняшнего урока…».
 А из коридора будут доноситься подозрительные шорохи и сопение.
Моя далёкая молодость! Я помню тебя!
                Р.Маргулис