О том, как был создан цикл баллад Белого Отряда

В середине 70-х – начале 80-х годов прошлого века, на которые пришлось моё счастливое книжное детство, были очень популярны фильмы режиссёра Сергея Сергеевича Тарасова, созданные им по классическим произведениям сэра Вальтера Скотта и Роберта Льюиса Стивенсона. Начало славному циклу положили «Стрелы Робин Гуда», потом были «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», «Чёрная стрела», «Приключения Квентина Дорварда». Пожелтевшие страницы рыцарских романов, детские игры словно бы ожили на экране.

К моему удивлению, но не сказал бы, что к досаде, благосклонный взгляд режиссёра так и не обратился в сторону не менее знаменитого британского писателя сэра Артура Конан Дойля, который не без оснований считал свой роман «Белый отряд» лучшей из всех созданных им книг. Так и ещё один наш великий режиссёр Станислав Сергеевич Говорухин, сделавший немало для воспитания подрастающих поколений в духе романтики, вспомнить хотя бы «Ветер «Надежды»», «В поисках капитана Гранта», обошёл Конан Дойля вниманием.

Я обзавёлся на исходе 80-х печатной машинкой, да, между делом говоря, страдал сочинительством и с более ранних пор. Вот тогда-то у меня и зародилась дерзновенная идея, самому написать киносценарий по любимой книге. В центре повествования благородный рыцарь, его молодой оруженосец – вчерашний клерк из монастыря, и два английских лучника. Разумеется и прекрасная дама – дочь этого рыцаря и возлюбленная оруженосца.

Действие самого романа разворачивается в 1366-1367 годах, когда прошёл первый раунд Столетней войны, принесший победу английскому королю Эдуарду Третьему. Ею он был обязан – кроме всего прочего – двум обстоятельствам. Король озаботился духом английского рыцарства и учредил знаменитый «Орден Подвязки». Кроме того армия Эдуарда III состояла в основном из вчерашних английских свободных крестьян, йоменов, с детства практиковавшихся в стрельбе из лука. Отношение к этому занятию в средневековой Англии было столь же трепетным, как в современной Канаде – к хоккею на льду. Тренированный лучник мог выпустить в минуту от шести до полутора десятка стрел, способных поразить неприятеля за несколько сотен шагов. Большой английский лук высотой шесть-семь футов требовал немалой физической силы и умения, но был по тем временам страшным оружием в руках простолюдинов, перед которым не мог устоять даже иной дорогой рыцарский доспех. «Белыми отрядами» назвали средневековый британский спецназ. Историю одного такого подразделения и описывал Артур Конан Дойль.

Поскольку с детских лет я ценил авторскую песню, вырос на творчестве Александра Николаевич Вертинского, Юрия Иосифовича Визбора, Владимира Семёновича Высоцкого, Александра Моисеевича Городницкого, мой киносценарий не мог обойтись без баллад, вложенных в уста тому или иному персонажу или звучащих закадрово. Фильм виделся музыкальным.

Одно из наиболее сильных впечатлений 1989-го года, когда я вернулся из армии, концерт классика жанра – Александра Моисеевича Городницкого – в уютном московском клубе «Красные Текстильщики» на Якиманской набережной. Лишний раз убедившись, что любимый мною поэт хоть и автор мелодий, но руки его «неважно управляются с гитарой». А я-то и вовсе гитары в руках не держал. Словом, с такими мыслями и решился на эту авантюру двадцать с лишним лет назад.

*** См. баллады на этой странице Стихи.RU и на бардовской странице - звук

http://www.bards.ru/archives/author.php?id=8034
 

Сначала я легко положил на очевидную мне уже как несколько лет мелодию на слова самого Конан Дойля «Так что сказать о луке?», получилась разудалая хоровая песня вольных стрелков. Перевод Давида Маркиша был мною адаптирован. Пришлось изменить некоторые предлоги и местоимения по ходу, с учётом хорового пения. Кое-где я поменял в строке и сам порядок слов, например не «наш тис смолистый», а «тис наш смолистый» – в согласии с ритмикой и логикой ударений. В русском издании романа «Белый отряд» этим переводчиком опущен один из куплетов «The Song оf the Вow», опубликованной в полном виде в поэтическом сборнике Артура Конан Дойля  «Songs of Action». В недостающем куплете говорится о цели путешествия лучников за море в чужой край, где, впрочем, хорошо знают английских львов.

Так что сказать о луке?
Он в Англии сработан лук.
Искуснейшие руки
Из тиса выгнули его.
Поэтому сердцем чистым
Мы любим тис наш смолистый
И землю тиса своего.

Что скажем о верёвке?
Верёвку в Англии плели
С терпеньем и сноровкой –
Верёвка лучникам мила.
Чаша идет вкруговую
За кудель золотую,
За край, где конопля росла!

Что о стреле мы скажем?
Калили в Англии её
На страх отрядам вражьим.
Она всех прочих стрел острей.
Пью от души теперь я
За гусиные перья,
Пью за родину серых гусей.

А что сказать о людях?
Мы в доброй Англии росли.
Мы нашу землю любим.
Мы лучники, и нрав наш крут.
Пусть наполнятся чаши,
Пьём за родину нашу,
За край, где лучники живут.

( Кто знает оригинал, тот видит, каковы изменения. Впрочем, это заметно на всех видео и аудио записях "Баллады Белого отряда, или Песни о луке" в исполнении моём и фолк-группы "Дорога Водана". Тем более было любопытно узнать, что мы у кого-то эту песню украли :)  http://dorogavodana.livejournal.com/60274.html  )

Затем в 1989 году у меня появились слова к «Балладе о Смерти», которая должна была звучать в конце первой серии кинокартины в сцене морского сражения англичан с пиратами, либо в заключительной баталии, когда в ущелье гибнет почти весь «Белый отряд». Несколько позднее родились «Баллада о последнем паладине» и «Песня оруженосца Уолтера Форда». Но эти две вещи почему-то сильно подходили к чужим мелодиям – профессиональных бардов. И я отложил на какое-то время и сценарий, и песни, чтобы «совсем уж не подражать».

Было и ещё одно обстоятельство. Сценарием заинтересовался известный талантливый режиссёр-документалист, не помню, кто и каким образом нас познакомил в роковом 1993-ем с Александром. Скорее всего, это произошло в Останкино, где о нашей научной группе – занимающейся языком креативного мышления "Диал" – готовился сюжет, и я с коллегами принимал участие в съёмках. Слово за слово, долго просидели в буфете, и мне хватило красноречия на то, чтобы его в какой-то момент захватила идея фильма художественного, несмотря на документальный профиль. Распечатки сценария у меня с собой, разумеется, не было. Мы договорились созвониться, я оставил ему домашний номер. Александр возвращался в Ленинград, и в следующий его приезд в столицу предполагался детальный разговор. Но буквально через несколько месяцев, как потом оказалось, он погиб от пули снайпера, когда в октябре ельцинские ублюдки расстреливали Верховный Совет.

Где-то год спустя, в 1994-ом, полный впечатлений от актёрской игры Никиты Борисовича Джигурды в спектакле «Театра-студии Марка Розовского» «Роман о девочках», я, осенённый дерзкой идеей, снова взял билет. После столь же эффектно отыгранного Джигурдой действия я подошёл к сцене и передал ему конверт с первой серией киносценария, распечатанной тогда ещё на пишущей машинке. В конверте было и письмо. Я просил помочь с контактами в кинематографической среде и предлагал сыграть роль бывалого лучника Сёмкина Эйлварда, а старшего брата Никиты Борисовича, Сергея, я хотел прельстить ролью Хордла Джона. Оба пели, я был и на их совместном концерте, так что они уже виделись мне одетыми в костюмы средневековых английских йоменов. Сейчас со смехом вспоминаю эту свою наивность, глядя, как братья играют королей. Один – Ричарда Английского, другой – Сигизмунда Польского. Куда там лучникам до царственных особ?!

Знаковой была счастливая по жизни встреча с замечательными авторами-исполнителями Ренатом Мухамеджановым и Сергеем «Tommy» Марей, которая во второй половине 1990-х определила возвращение в атмосферу «Белого отряда». Это случилось том числе и благодаря квартирным концертам, где иногда мне оба аккомпанировали, чтобы я мог исполнить другие свои песни (и где было немало выпито, как в трактире «Весёлый кобчик»). На квартире у Рената, к тому времени уже как десяток лет соучредителя ряда КСП, собирались тогда и другие поющие, например, барды Сергей Гороховский и Александр Графов. Сергей Марей принёс в наш круг из «хитов» КСП Московского Авиационного Института песню Владимира Баганова «Трещат кузнечики в саду…». Такое же киплинговское веяние было характерно для творчества Рената Мухамеджанова, автора песни «Баклажка» («На Лок-Ботан…») и исполнителя полной версии баллады Новеллы Матвеевой «Песня шагом, шагом…» на мелодию Виктора Семёновича Берковского.
Словом где-то в 1999-году у меня и родилась баллада «Покуда Англии сыны…», и ещё пара других – но эти отправились в качестве сора в корзину, а вот над песней английского лучника я основательно работал. Для киносценария была необходима походная песня, почти маршевая, а в стихотворных сборниках самого Артура Конан Дойля «Песни действия» и «Песни дороги» текста, сообразного эпохе Столетней войны и необходимой ритмики, не было. Так что пришлось писать самому, и это получилось благодаря атмосфере дружественности, в которой я варился.

Не избежал я при этом и некоторых, далёких от истории, допущений. Есть такая строка в балладе: «колчаны полны стрел». Это традиционный образ, не имеющий с реальностью ничего общего. Скорострельность из большого английского лука достигалась ещё и тем, что лучники высыпали стрелы перед собой, втыкали их в землю, чтобы удобнее было брать, а не доставать из тулы. На это понадобилось бы время. Перед боем лучники получали из обоза стрелы целыми связками, а на марше эти связки лежали в повозках. Хотя, нельзя исключить, что и при себе у каждого лучника имелся некоторый запас.

Помните, ещё у Джорджа Лукаса в безвоздушном космосе корабли летают и палят с потрясающей громкостью. Когда, потирая руки, физики приготовились уж было размазать прославленного режиссёра и сценариста, тот ответил: «Я в курсе, что в вакууме звук не распространяется. Но так было эффектнее. А теперь прошу задавать вопросы...»

Мой дед, Николай Васильевич, не владея нотной грамотой, играл, однако, на фортепиано, аккордеоне и гитаре. Мой отец, Анатолий Николаевич, получил специализированное музыкальное образование по классу баяна. Я, будучи ленивым человеком, хотя и учился игре на том же инструменте, оказался способен лишь подбирать мелодии. Так или иначе, именно отец помог мне записать и транспонировать первые песни, и к «Белому отряду» и многие другие затем, и этот сборник также результат его неоценимой помощи по сей день. Я, впрочем, освоил нотный редактор, хотя пользуюсь иногда и аккордеоном, а возникшие откуда-то мелодии намурлыкиваю сперва на диктофон.

Познакомившись с Тимофеем Колыженковым, будущим основателем группы «Дорога Водана», я показал ему ещё неозвученные вещи. Так Тимофей написал несколько мелодий к моим ранним стихам, в том числе спел собственную версию «Баллады о Смерти» (я же положил новые тексты на его готовую музыку). Тимофея отличает кроме всего прочего способность и желание записать каждую мелодию, и голосовую партию, и аранжировку, в нотах. Это позволяет не пропасть даже тем наработкам, что были отложены по каким-то причинам, а, вернувшись к ним по прошествии лет, довести до ума самому или в содружестве с коллегам по творческому цеху. Так и упомянутая баллада «у нас запасном пути», как инструментал к предполагаемой экранизации романа «Белый отряд», или вариант иного звучания.

С приходом в «Дорогу Водана» Антона Вербицкого у меня и вовсе затеплилась надежда когда-нибудь записать полноценный альбом к предполагаемой кинокартине. Антон уже тогда симпатизировал жанру средневековой баллады, с интересом и глубоко занимался историей, кроме того он тоже застал тот период советского мальчишества, когда по плитам новостроек носились юные мушкетёры, а вольные лесные стрелки после школы ломали орешник в ближайшем лесопарке и плели первые свои тетивы. С новыми силами я продолжил работу над текстами баллад. С шестой песней – «Король, воитель ярый…» случился казус. Ведь писал же патетический, нравоучительный минорный марш. Антон Вербицкий, послушав, развернул текстовый материал. Получилась пацифистская, несмотря на словесное подражание Киплингу, вещица –  о правителе, по воле которого – невесть за какие идеалы – простые английские парни должны класть свои головы в чужой южной стороне.  Кстати, по истории, сын английского короля, Эдуард Вудсток, прозванный Чёрный Принцем, на счету коего немало выдающихся побед, совершил одну оплошность – он привёл своих лучников в знойную Испанию, где многие из них погибли уже от одной смены климата, смертельно заболел и сам Принц.
Антон преобразил «Балладу о простом счастье» в стиле кантри, и мне его вариант прочтения очень понравился. Я решил на свою собственную мелодию написать совершенно другие слова, а эту принять как счастливое должное. Но не тут-то было, победила вообще третья точка зрения – в новый альбом группы «Дорога Водана» эта вещь вошла совершенно с другой мелодией – Валентина Самохина и Тимофея Колыженкова. Вероятно, в рамках нового диска группы («Возвращаясь домой») это было оправдано, но я-то видел все свои песни в контексте «Белого отряда». Антон пообещал когда-нибудь вернуться к своей мелодии. Это случилось лишь в 2011-ом! На диске «Баллады Белого отряда», к моему удовольствию, наконец-то звучит именно она.

В утешение Антон озвучил на очередном альбоме «Дороги Водана» («Четыре стороны») – «Балладу о последнем паладине». Но и тут судьба пошутила. В сценарии её пела прекрасная дама под лютню, а в студийной записи есть кусочек – уже от Валентина Самохина – прямо-таки скажем не фолковый, а металлический… Да и бородатый бас-гитарист мало походил на леди Мод.

Для чистоты эксперимента я опубликовал текст наиболее удачной песни «Покуда Англии сыны…» на известном бардовском форуме, где моментально получил оплеухи такого рода:
«Есть такие общие места... штампы, которые вроде даже и не к месту в старой доброй Англии, выбиваются из контекста. Например – ковыль... Нету в Англии его в таких количествах... английский лучник пел бы про вереск, про меловые холмы, про королевские леса...» – писал критик.

Хотя именно вереск я счёл бы банальностью, наезд меня уязвил в части ковыля. Я был совершенно уверен, что это распространённое на материке растение к бриттам занесли римляне. Да впрочем, никто не сказал, что речь идёт именно об английских ковылях дюн, каменистых склонов и прилесков Stipa Capillata, характерных для "Герцинских" ландшафтов Европы, к коим относятся и Британские острова. Это походная песня для любых дорог, где вьётся пыль и кружат вороны, дорог, по которым Отряд проходил и ещё пройдёт.

Знаток климатических особенностей Британии прицепился к фразе «едва рассеется туман – покинем тёплый кров». Он писал: «Туман в Англии может не рассеиваться неделями. Это не основание отложить поход – для англичан. В России – да, откладывали... ну так у нас он в шесть утра рассеивается. Самое время выхода в путь...» Вот такая у меня русская Англия получилась, думаю. Но я же картинку создавал не для работников Гидрометеоцентра или каких-то продвинутых реконструкторов. Вспомнились «Денискины рассказы» Драгунского, когда учительница Географии заменяла преподавателя Литературы, разбирая стих «Тиха украинская ночь…» с точки зрения своего учебного предмета.

Но более всего обозлило меня, влюблённого в роман, что критик не знаком с сюжетом. В частности был такой упрёк: «Иди штормам назло? Лучники – они дети леса и холмов, ну не верю, что может быть такое сказано в Англии в X-XI веке, когда был в почете длинный лук... Шторм лучнику вообще параллелен.. Про шторм в такой ситуации подумал бы прибрежный житель, рыбак.. Но не лучник. Так что – тоже красивость... А лучники – они были простые парни, деревенщина необразованная… Им «красивостев» в жизни перепадало – только леди увидеть по дороге в церковь, и все... но, к слову сказать, пока я сам плотно не занялся стихами, историей и реконструкцией, я бы всего этого "антиисторизма в стиле Голливуд" не заметил..."» – приканчивал меня критик. Отвечаю ему, дословно: «По тексту романа, а действие происходит в XIV веке (а не как вы указали, что довольно странно для человека, занимающегося историей и реконструкцией) во время Столетней войны, в Англии было достаточно тех, кто не раз и не два переплывал Ла Манш. «Белый отряд» – это продолжение романа «Сэр Найджел», в котором фигурируют лучники, ставшие умудрёнными воинами в продолжении. Поэтому никаких красивостей нет. Они повидали всякое, включая штормы».

Наконец, до сих пор сомневаюсь, это похвала или ругань: «"Любовь ты Мэри подарил, а душу – никому". Это какая-то строка из английского фолька. С ней в противоречие вступает вот эта – к слову, гениальная строка-каламбур, лучшая строка в этом тексте – "Ты сердце Англии отдашь, а душу – небесам". Если сердце Англии, то куда Мэри? К черту?» Не вижу решительно никаких противоречий, в том и соль, что в Англии он любовь Мэри подарил, а душу никому, и только попав в чужой край за море, он отдаст сердце Старой Доброй Англии, а душу – богу, вероятно. Ну, и касаемо красивостей, как сказал писатель-фантаст, Юрий Александрович Никитин, лучше самая завалящая и заезженная метафора, чем совсем никакая.

В марте 2009-го я шёл из мэрии по Тверской в сторону Пушкинской площади и уже повернул на бульвар к МХАТу, как вдруг между 28-ым и 24-ым домом очутился лицом к лицу с невозмутимым Станиславом Сергеевичем Говорухиным. Он задумчиво попыхивал трубкой и кого-то ждал… Честно признаюсь, опешил. Ведь ещё некоторое время назад я, набравшись наглости, списывался с ним и направлял текст сценария… Вот был удобный случай, но и самой пьесы, и, конечно, сколь-нибудь сносных записей баллад с собой не оказалось. Осталось поздороваться, и не отрывать прославленного режиссёра от дел. Но я счёл это знамением свыше. Мы с Антоном Вербицким взялись за дело с удвоенной силой, засучив рукава.

К тому моменту в портфеле проекта имелось девять песен. Вывернув сюжет «Финдлея» Роберта Бёрнса, возвеличив как раз женское начало, я написал сперва джигу «Пусти, хозяйка, на порог…», потом на свою мелодию, доставшуюся от «Простого счастья…» – «Прощальную балладу».

И снова этой моей скорбной и торжественной маршевой мелодии, а по тексту «уж время выступать…и идти по Свету», не повезло! Антон увидел море и корабль, увозящий английских йоменов от родных берегов, поэтому вещь на диске в его варианте получилась самой плавной и лирической.

Словесный оборот из текста песни вызвал нарекание у одного моего просвещённого знакомого, который язвительно продекламировал «Конармейскую»:

«…Были сборы недолги,
От Кубани до Волги
Мы коней поднимали в поход…»

Этим он намекал, что «недолги были сборы» - заимствование у советского поэта Алексея Суркова и братьев Покрасс. Пришлось признаться, что спорил я вообще с известнейшим стихом Николая Алексеевича Некрасова:

 «Я рано встал, недолги были сборы,
Я вышел в путь, чуть занялась заря;
Переходил я пропасти и горы,
Переплывал я реки и моря;
Боролся я, один и безоружен,
С толпой врагов; не унывал в беде
И не роптал. Но стал мне отдых нужен –
И не нашел приюта я нигде…»

Мой «славный добрый Томми» находит приют на Родине, чего и всем желаю.
Любопытно вышло с «Балладой оруженосца, которого не любили», собственно, это ещё одна ария Уолтера Форда, про песнь дождя. Я представил себе молодого человека, разрывающегося между неразделённой любовью и долгом, и видел, что тут две ритмики, две мотивации, две жизни. Это понимание с блеском и воплотил в мелодии Антон Вербицкий.

Самой поздней появилась «Песня Жакерии», поскольку по сюжету восставшие французские крестьяне должны тоже петь, а в романе всей их песни лишь две строки. Пришлось оттолкнуться от образа Жака-простака, немного разозлиться на существующее беззаконие, вообразить себя народом, пускающим «красного петуха» в барские усадьбы и господские дачи, написать собственный текст, а уже Антон положил стих на музыкальную ритмическую основу. Ему же удалось совершить и почти невозможное, сделать напоследок ещё один вариант очень тяжёлой и сложной «Баллады о Смерти», который и вошёл в наш общий альбом, выпущенный студией «Айронд» в апреле 2011-го к юбилею собственно первоисточника нашего вдохновения, романа сэра Артура Конан Дойля...

Сейчас, прослушивая аудиоархив, черновые домашние записи, я обращаю внимание на фразы, которыми Антон предварял пение: «Дубль такой-то, баллада такая-то». Иногда номер дубля приближается к двадцати.

В ходе таких записей особенно слышны ляпы автора слов, хотя всё кажется нормальным на бумаге. Приходилось снова менять целые фразы, порядок слов. У пения свои законы. Что хорошо читать с листа, то порою не зазвучит. Песня бардовская – это единство авторов, исполнителей, мелодии, рифм. Последние изменения вносились уже в студии, хотя я и проявлял в ряде случаев упрямство.

Я упрямый Козерог. Вот уже как двадцать с лишним лет шаг за шагом взбираюсь к намеченной цели. А когда эта вершина покорится, полезу на новую гору.

Опубликовано: Дорогой Водана да Северной тропой. Песни, баллады, стихотворения // Сост. Д. Гаврилов, О. Столяров; под ред. Т. Фаминской. — М.: Экология Непознанного, 2012. — 224 с. (литературно-художественное приложение к информационно-аналитическому вестнику «Аномалия»)