Баллада о марках

                «Марочки мои, марочушечки. Одни вы
                меня никогда не огорчаете.»
                А. и Б. Стругацкие. «ВНМ».

Стругацкие сложный и хитрый сюжет
Нам про марсиан написали.
Каких только странных героев там нет!
Не всех бы мы сразу узнали.
Там жёлчный Парал, коновал Калаид
С дефектом таинственным речи,
Герой Полифем, с костылём инвалид,
Что был на войне искалечен.
Аптекарь Ахилл, тот, что в марки влюблён
(Но хвалится просто он ими!).
И всё – псевдонимы. И лишь Аполлон
Имеет «крещённое» имя.
Он – Феб златокудрый, мифический бог
(А миф – это быль, а не сказки:
Невежда заметить событие смог,
Поэт же – живые дал краски).

- Ну что за фантазии пишете нам?
Какие ещё у вас боги?
Сплошные мещане в стране у них там
И стадо баранов безрогих!
- Ах, не кипятись, мой читатель, дружок,
Поспешность вредна. Неужели
Не видишь, что этих героев кружок
Имеет свои параллели?
Внимательно ты «Понедельник» прочти –
И встретишь там этих героев:
Дурак Пандарей – Камноедов почти,
Как Цербер казённых устоев.
А жёлчный Парал (первый «зять» – Моисей,
Второй – Магомет-многоженец) –
То Кристобаль Хунта. Он жёлчью своей
Наполнен, как пивом был немец.
Бог всех «павианов», их врач Калаид,
Средь них не спроста заикался:
За ним – Фёдор Киврин, кудесник, стоит,
Он счастьем людским занимался.
И длинный красавцев-героев есть ряд,
Что ногти свои полирует:
Роман Ойра-Ойра – и есть Никострат,
Что Арту-Россию целует.
Но всех интересней мне здесь – Аполлон,
Учитель, герой деликатный.
Жиан Жиакомо мной в нём «уличён»,
Кудесник сей, с речью приятной.

Герой ВНМ, старина Аполлон
За марки отдаст всё на свете.
По что ж он так в марочки эти влюблён?
Ведь взрослые люди, не дети.
Всю жизнь он их холит, считает зубцы
И клей на них новый наводит.
(Уже в генералах его сорванцы,
А он всё с указкою ходит).
Ну что ж, знаменитый Эзопов язык,
Что здесь «марсианским» зову я,
Поможет понять, почему наш старик
По марочкам новым тоскует.
Ведь марки, по коим он сходит с ума –
Никто не подаст в том сомненья, –
Есть, как ни крути, принадлежность письма,
Почтового знак отправленья.
Но средством общения между людьми
В конверте письмо выступает:
Конверт запечатал – удобно вельми! –
И мысль твою друг твой узнает.
Но с словом «письмо» не один «дальний путь»
И «почта» завязаны тесно:
НАПИСАНО СЛОВО какое-нибудь –
И это – «письмо», как известно.
И с книжной страницы с тобой говорит
Писатель, общаясь впрямую.
Хоть не рукописный у слова здесь вид –
«Письмом» это всё ж назову я.
Бумагу ль, пергамент марало стило,
Но слово для «писем» – основа.
И вывод нам сделать уж не тяжело:
«Письмо» существует для слова.
Как «марка» есть ЗНАК, характерный весьма,
Для всех отправлений почтовых,
Так «слово» – есть ЗНАК (в частности – для письма)
Понятий различных толковых.
И, следовательно, старик Аполлон,
Ахилла по маркам соперник,
В ПЕЧАТНОЕ СЛОВО по уши влюблён,
Как в звёздное небо – Коперник.

И значит, за имя могучее скрыт
Какой-то писатель известный,
Что был на Земле – и не раз! – знаменит
Стихами иль прозой чудесной.
И есть подозренье (уверен я в том!
Залог – основанья культуры.),
Что этот писатель – кого мы зовём
«Отцом русской литературы».
В период, который описан, он был
«Сожитель» Европы-старушки,
Сиречь – Гермионы, утратившей пыл.
Да, да, это был – А.С.Пушкин.
И без псевдонимов он – сам Аполлон,
Бог древний, могучий и славный.
Он в дочь Артемиду-Россию влюблён,
В науке, культуре он – главный.

Но кто же соперник по маркам, Ахилл?
Какой-то его современник.
Не «пенсионер» – на работе он был,
Прилавка с микстурами пленник.
Умел он «темнить»: как про марки он плёл,
Они, мол, от света в конверте.
А значит, с Эзопом знакомство он вёл
И был баснописец, поверьте.
Он в жизнь предыдущую был Лафонтен,
Такой же поэт-баснописец,
Но переводить он его не хотел:
Свой шёлк не менял он на ситец.
Он с древности блещет средь славных имён,
Ему рукоплещет Европа.
И вглубь удаляясь прошедших времён,
Найдём мы там имя Эзопа.
Вот кто тот соперник, тот славный герой,
Что был «поражён кем-то в пятку».
Соперничал он с Аполлоном порой
И «тыкал под нос надпечатку».
Ну что ж, догадалися, кто он таков,
Кто лил Персефонам микстуры?
По всем вычисленьям, Иван то Крылов,
Другой основатель культуры.

Вот так эти «марки» открыли нам свет
На главного в книге героя.
И если сомненья в читателе нет,
То мы эту тему закроем.

03.12.02г.