Художник на пленэре

Густых ветвей теснились сети,
И облака лениво плыли,
Шуршал тростник, вдыхая ветер.
Оладьи листьев расстелили
Невозмутимые кувшинки,
Накрыли раков, рыб, улиток,
И одуванчика пылинки
Застряли меж паучьих ниток.
На водопое две косули
К реке так трепетно прильнули.

Я здесь давно. В недвижных позах
Тела древес томятся в зное.
Я облаков метаморфозы
Слежу, недвижим и покоен.
И вижу дивное скольженье:
Две голубые лапки ели,
Два чудных клинышка в движеньи
На крохотном трепещут теле.
Какая птица пролетела,
Какое сказочное дело!

И вижу, но глазам не верю:
Янтарно-огненные пятна
На брюшке расцветили перья;
Но вот уже летит обратно:
На спинке изумруд морозный.
Твой хвостик малый укорочен,
Зато, каков твой клюв серьезный!
Он – точно славный молоточек –
Для дела нужного пригоден,
Он в очертаньях благороден.

Невероятная раскраска –
Одежка сказочного принца –
Столь неожиданны контрасты.
Сколь ты прекрасна, чудо-птица!
Ты отдохнуть теперь садишься
На влажных спинах спящих лодок.
О, восхитительная птица!
Ты – несомненно – зимородок!

И словно с глаз спадает корка
Обыденности, и прозревший
Вот-вот свихнется от восторга
Твой наблюдатель обалдевший.
Спасибо, Мать Сыра Природа,
Что вижу этих птиц породу.

Какой осилит живописец
Такую дивную картину?
Способность чья ж ее превысит,
И до нее как дорасти нам?

Кто воспитал свой глаз и руку
И, беспорядочность отвергнув,
Воспринял тонкую науку
И взялся мыслить соразмерно,
Кто образцов искал высоких,
Взор к Хуан Цюаню обращая
И бесконтрольный бунт эмоций
Разумной волей укрощая;

Тех суета не баламутит,
Кому Сюй Си проникновенный
Помог достичь высокой сути
Густых лесов и вод степенных,
Чья живописная манера
Чужда позерства и кривлянья,
В себе взрастивший чувство меры
И вдохновенный дух познанья,–

К такому на его полотна
Природа снизойдет охотно.